Двое суток на поле боя на Луганщине, которую враг из последних сил пытается захватить, пролежал в одиночестве тяжелораненый боец Национальной гвардии Украины Дмитрий с позывным «Фин». Без еды, под палящим солнцем днем и холодными ночами. Чтобы выжить, боец пил протухшую воду из засохшего болота. И таки дождался спасения!
«Сумасшедшая жара. Я чувствую, как от крови постепенно тяжелеет моя одежда»
Первым эту необычную историю описал в Facebook боец Вооруженных Сил Украины Max Bugel:
«Сегодня был очень трудный день. Но также и хороший — потому что сделали очень хорошее дело. Во время выхода нашли бойца, которого во время боя ранили. В горячке сражения подразделение отступило, а парня оставили. Вышло так, что и враг отступил.
В результате четыре дня Дмитрий провел в посадке сам. Наложил турникет и остановил кровь, но от ранения ослаб и самостоятельно выйти к своим позициям не смог. Нашел глиняную яму, где задержалась дождевая вода. Этого ему хватило, чтобы продержаться все это время.
Как мы его вытаскивали — это отдельная история. Одного бойца отправил на позиции за врачом, а еще с тремя транспортировали его более трех километров.
Рад знакомству с Дмитрием. Даже не представляю, как он мог выдержать и выжить в этой ситуации. Надеюсь, что все с ним будет хорошо и он останется целым. Желаю ему крепкого здоровья”.
Впоследствии боец-спасатель уточнил, что Дмитрий провел в посадке не четверо, а двое суток, и его группа вернулась за ним, чтобы забрать, но Макс с побратимами успели первыми.
Дмитрий «Фин» — опытный боец, ныне в шутку называющий себя военным Робинзоном. Историю своего счастливого спасения он рассказал «ФАКТАМ».
— Совместная группа бойцов Нацгвардии и ВСУ получила задание занять определенную высоту и провести разведку на местности, нет ли там россиян, — говорит Дмитрий. — Высоту мы заняли. Далее отправились в разведку. На возвышенности лес. Этот лес по форме напоминал штаны. Недаром мы и назвали эту позицию «Штаны». В низменности между «штанинами» — пшеница, пашня, овраги, немалый противотанковый ров. Там был враг. Мы слышали разговоры. Когда мы проводили разведку, нас засекли и начали «крыть» из чего только можно… Возможно, бронетехнику подтянули. Мы тоже отвечали, а наши минометчики по нашей корректировке метко поразили врага. Но силы были неравные, так что нам пришлось отходить.
Мы отходили густой пшеницей… И вот ранили одного парня из нашей группы, достаточно крепкого по телосложению. Еще один парень погиб на моих глазах, неосторожно вскочив под обстрелом. Я видел, как пули попали в его тело, как полетели кровавые куски. Но нужно было помочь раненому. И мы вдвоем с командиром взвода 128-й отдельной горно-штурмовой бригады ВСУ с позывным «Сократ» эвакуируем нашего пацана полем под обстрелом. А дальше «прилетело» уже мне.
— Куда вас ранило?
— Сначала в правую руку. Я левой помогаю тянуть раненого. В правой — автомат наготове. И тут на моих глазах ствольная коробка автомата разлетается в щепки, выпадает боевая пружина. Я вижу, что указательный палец зависает неподвижно. Прямое попадание прямо в оружие! Тогда мне еще удалось наложить себе турникет. Затем тяжелейший удар по лбу. Словно кувалдой сильно ударили. В глазах помутилось. Как оказалось, пуля попала прямо в шлем. А по голове только черкнула рикошетом. Но это были еще относительно легкие раны, так что мы дальше тянули побратима.
И вот еще попадание в левую руку. Пуля попала в сустав, перебив его, потом «пропутешествовала» по телу и вышла ниже ключицы. Левая рука виснет неподвижно. Хорошо, что мужественный и хладнокровный «Сократ» наложил мне намертво турникет. Так и спас жизнь! Тащить раненого я уже не мог. И даже сильный «Сократ» нас вдвоем уже не вытащил бы… А вокруг — жестокий бой. Пули свистят, мины и гранаты рвутся. Ребята из леса передают по рации, что добраться до нас не могут, потому что обстрел. Мы слышали, что еще один наш побратим ранен в лицо.
Безумная жара. Я чувствую, как от крови постепенно тяжелеет моя одежда. Плюс мы без воды. В то время как при тяжелых ранениях и кровопотере — главное пить как можно больше и чаще. Силы тают прямо на глазах. А вокруг только пшеница… И вот тогда я, наверное, время от времени стал терять сознание. Помню вокруг то бой, то тишину. Несколько раз. Закрыл глаза — вижу и слышу одно, открыл — ничего уже нет.
— А как вы очутились один на поле боя?
— Наверное, после очередной потери сознания. Я на мгновение, как мне кажется, закрыл глаза, а когда открыл — вокруг никого. Ни «Сократа», ни раненого товарища. Где я, куда двигаться, не понимаю. Поднять голову невозможно — чтобы не обнаружили и не расстреляли, как в тире. А вокруг только пшеница. Оружия у меня больше нет, только нож. Телефон с картами местности у командира. Я хорошо понимал, что к своим с такими ранениями уже не дойду. Хотя бы добраться до позиции на возвышенности. Поэтому наугад полз в западном направлении. Чтобы добраться до «штанов». Хорошо, что на земле еще были кое-где следы военной обуви. Наверное, наших отступающих ребят. И я ориентировался по этим следам.
Пшеница заканчивается, далее противотанковый ров и пашня. Огромные горы земли. И я, как змея или ящерица, пытаюсь как-то их переползти или перепрыгнуть. Прошу только об одном: чтобы не потерять сознание. Если бы меня увидели на голой пашне, то точно расстреляли бы, как в тире. А еще несколько раз бился раненой головой о комья земли. Они твердые, как камни, и раскаленные на солнце. А я без шлема. Так что каждый такой удар звоном раздавался в голове. И все же мне удалось добраться до посадки и коряг. Однако моих товарищей там нигде не было.
Вижу уже более-менее знакомое место. И тут с поля, из зарослей вылезает будто собака. Маленькая, как йоркширский терьер. Я еще очень удивился — откуда здесь собака? Зову ее, чмокаю. И тут вижу, что это… человек в военной форме. Наш боец! Я к нему: «Друг, не бросай меня, помоги!» Тот ответил: «Да». И пошел в кусты, где скрылся. Больше он не появлялся. Но я смотрю на то место, откуда он вылезал. Там ни человеческого следа, ни примятых кустов…
— Это действительно был человек? Или, возможно, у вас начались галлюцинации?
— Сейчас я понимаю, что, скорее всего, я бредил… Уже смеркалось. Я вижу в этих корягах военный внедорожник. Возле него ребята в украинской форме. Они рядом! Наверное, наша разведка! Я не соображал, что автомобиль не мог заехать на эту высоту, где сплошные овраги. Кричу ребятам: «Помогите, я здесь!» А они меня не слышат и не видят. И я ползу посадкой из последних сил. Честно говоря, повезло, что в посадке тогда не было врагов, которые могли бы услышать мои мольбы о помощи. Хорошо и то, что я нашел следы, где накануне занимало позиции наше подразделение на высоте.
«Всю ночь я „гонялся“ за призраками. Когда полз, когда шел, шатаясь и цепляясь за ветки и стволы деревьев»
Дмитрий «Фин» вспоминает: во время этой вынужденной «робинзонады» выжить ему помогла вода из болота и все те же безуспешные блуждания за призраками. Потому что парень все время двигался! Так что не замерз.
— В низменности этой лесопосадки и овраге, куда я и добрался в своих «путешествиях» — еще не высохшее болото, — рассказывает боец. — И там в корчагах, глине и камнях — вода. Наконец-то вода! Пусть теплая, пусть протухшая. Я отхлебывал ее большими глотками. Потом еще нашел какой-то след от боевого ботинка. Там тоже капли воды. Именно благодаря этой воде я немного восстановил силы. Потому что жажда не просто донимала, она жгла меня огнем. Все тело горело. Еще пытался как-то выбраться из того ярка. И потерял сознание, упал где-то с трехметровой высоты. Когда пришел в себя, в груди было очень больно. И снова почувствовал, что что-то липкое сочится телом. Впоследствии врачи объяснили, что я сильно ушиб оба легких. Раны кровоточили на теле. И старые, и новые.
Фактически всю ночь я «гонялся» за призраками. Когда полз, когда шел, шатаясь и цепляясь за ветки и стволы деревьев. Время от времени опять терял сознание — закрывал глаза, а потом открывал будто во сне. Может, и падал еще. Но двигался… И, честно говоря, это движение меня спасло.
— Иначе вы бы окоченели от холода?
— Да, ночь была очень холодная. А я, окровавленный, только в летней куртке и брюках. Иногда от холода зуб на зуб не попадал. А еще я не отходил далеко от того овражка и снова время от времени отхлебывал воды. Нашел еще какую-то бутылочку и набрал в нее еще воды из той мути. Открыл бутылку зубами и как-то зубами ее и закрутил. Теплая жижа, которая еще и воняла сероводородом. Но для меня это была самая лучшая вода в мире! Так я встретил рассвет… Пополз на лужайку, куда сквозь деревья пробился лучик солнца. Там согрелся.
— Как вы пережили вторые сутки во время этой «робинзонады»?
— В укрытии в лесополосе, хлебая ту воду и регулярно теряя сознание. И с продолжающимся бредом. Потому что опять мне привиделись бойцы, которые ходят по лесополосе рядом со мной, но меня не замечают. А еще слышал канонаду выстрелов, взрывы. Поляна, где я утром грелся, содрогалась от взрывов мин. Были это наши или враг, не знаю. Возможно, был очередной бред. Но когда я лежал вдали от этой лужайки, меня «накрывали» куски земли. Сколько я лежал без сознания? Час, два, полсуток… Не скажу точно.
А еще в первые и вторые сутки над посадкой кружил квадрокоптер. Однажды завис надо мной. Я даже махал руками, кричал, чтобы меня заметили. Был ли этот «квадрик» свой или чужой? Не знаю. Но после каждого такого полета посадку снова обстреливали.
— Как вы себя чувствовали?
— Раненая левая рука разбухла настолько, что в госпитале не могли снять мою довольно просторную военную куртку. А часы на ней просто въелись намертво в тело. Прошли уже сутки, когда на ней был затянут турникет. На правой простреленный палец тоже висел. Я еще и сам хотел его отрезать, чтобы не мозолил. Не удалось… Кстати, я раньше на ней ослабил зубами турникет, чтобы рука не отмерла. А на остальные травмы, раны и ушибы после падения я уже не обращал внимания.
Честно говоря, я боялся только одного — чтобы не умереть как собака где-нибудь в кустах и чтобы никто из родных не узнал, где моя могила. Чтобы нашли только лисы, бродячие собаки и вороны. Потому и приказывал себе: ползи, двигайся, чтобы жить. Вот так и ползал вторую ночь, которая была еще холоднее. Чтобы не замерзнуть… Но сил становилось все меньше. Честно говоря, уже предчувствовал худшее. Жалел за родителями, женой, пацанами… Но я решил бороться до последнего вздоха.
«Ребята сделали импровизированные носилки — перетащили мое тело ремнями от автоматов, а само оружие было вместо ручек»
— Второе утро подало надежду. И вот вижу — по оврагу идут бойцы. Хорошо вооруженные, экипированные. Думаю, если это россияне — все, конец! Мало того, что убьют, еще замучат перед смертью, — вспоминает «Фин». — А у меня из оружия только нож. И я лежу, обессиленный. Но увидел на одном из ребят украинскую «пиксельку». Бойцы меня тоже заметили. Кричат по-украински: «Ты кто? Что здесь делаешь?» А я и слова произнести не могу от изнеможения. Впоследствии оказалось, что это была разведывательная рота второго батальона львовской 80-й десантно-штурмовой бригады. Они и стали моими ангелами-хранителями! Ребята обследовали место недавнего боя.
Потом они поняли, кто я и откуда. Потому что знали, что во время прошлого боя один раненый воин, то есть я, «потерялся». А я не помнил, сколько суток прошло, потому и сказал, что «робинзоню» здесь уже четыре дня. Ребята угостили меня плиткой вафель. А я еще ребятам предложил выпить моей воды, ведь они тоже испытывали жажду. Они еще удивились, мол, как ты мог пить эту муть?
Десантники оказали мне еще на месте первую помощь, укололи обезболивающее.
— Ребята в соцсетях писали, что и ваше спасение не прошло без приключений?
— Действительно, меня эвакуировали под обстрелами. Ребята тащили полуприсев. Сделали импровизированные носилки — перетащили мое тело ремнями от автоматов, а само оружие было вместо ручек. Подстелили под меня термоодеяло. Смешнее всего было то, что под тяжестью моего тела одеяло потом разорвалось. Поэтому я ягодицами ехал по земле. Еще и брюки и белье стали спадать, так что почувствовал голым телом камни и землю. Но, слава Богу, все кончилось счастливо. Кстати, в той же посадке ребята нашли и эвакуировали еще одного нашего погибшего побратима — о котором я слышал по рации, что ранен в лицо…
Уже позже я узнал, что «Сократ», к сожалению, во время того боя погиб. А вот первый раненый товарищ, которого я спасал, выжил! Тоже скитался по лесам и посадкам в поисках наших ребят. Но нашел, добравшись пешком до села и к автодороге.
— Какие ранения и травмы у вас диагностировали? И долго ли придется лечиться?
— Дальше последовали больницы в Бахмуте, Краматорске, Днепре. Скоро — Киев. К сожалению, левую руку пришлось ампутировать. Еще и началась гангрена, поэтому медики вынуждены были провести реампутацию, удалив весь сустав. Простреленный палец тоже ампутировали. В лёгких начал развиваться пневмоторакс. А еще из-за употребления болотной воды начались проблемы с почками. Впереди еще не одна операция. Я очень надеюсь, что удастся установить протез вместо ампутированной руки. Мечтаю как можно быстрее встать на ноги!
Конечно, родные и близкие — родители, жена, товарищи сильно переживали. Но все меня хорошо понимают и поддерживают. Сейчас вся родня возле меня. Будем благодарны за помощь от всех неравнодушных.
— Что помогло вам выжить? Как вы сейчас относитесь к своему подвигу?
— Что помогло выжить? Чудо, Божья милость, сила воли, закаленность организма, выдержка и вера. Был ли это подвиг? Я просто делал все, чтобы выжить! Об этой истории я скажу коротко. В кино подобные приключения всегда героически-романтизированные и пафосные. А в жизни все гораздо прозаичнее, труднее и трагичнее.
P.S. Помочь Дмитрию можно по следующим реквизитам: 5 375 411 501 243 203 Ирина Финашина, жена Дмитрия
Фото предоставлены Дмитрием «Фином»
Фото спасения бойца — Фейсбук Max Bugel
