Месяц назад президент Владимир Зеленский ввел в действие первое в череде резонансных решений Совета национальной безопасности и обороны о санкциях – против нардепа Тараса Козака, близкого к Виктору Медведчуку. Это решение заблокировало работу трех информационных телеканалов, подконтрольных этой группе. Далее последовало решение о санкциях против самого Медведчука, его супруги и прочих близких людей.
Оба раза свои замечания к этим решениям высказывал спикер парламента Дмитрий Разумков. В первом случае он как член СНБО воздержался при голосовании, а во втором – проголосовал “за” с отдельным мнением.
В Офисе президента действия спикера понимания не нашли. Например, советник главы ОП Михаил Подоляк в недавнем разговоре с изданием выразил мнение, что позиция Разумкова вредит президентской команде и назвал ее “фальстартом” в демонстрации своей самостоятельности.
В интервью РБК-Украина Разумков рассказал, в чем состоят его замечания к решениям СНБО, о возможности создания своего политического проекта, отношениях с Ринатом Ахметовым и Сергеем Левочкиным и многом другом.
– Начнем с резонансных решений Совета национальной безопасности и обороны по поводу санкций в отношении нардепов Тараса Козака и Виктора Медведчука. В первом случае вы не поддержали санкции, а во втором – были “за”. Почему так?
– В первый раз я проголосовал не “против”, а воздержался. Во второй раз – проголосовал “за” с отдельным мнением.
– В чем заключается ваше отдельное мнение?
– Первое заседание СНБО было без заседания как такового. Это один из форматов – так называемый письменный опрос. В пакете документов был проект решения, списки лиц, в отношении которых это все вводится, и то постановление Верховной Рады, которое было проголосовано еще в 2018 году.
Дополнительной информации не было. Ни позиции СБУ, ни позиции других участников процесса я, к сожалению, не знаю. Плюс вы знаете мое отношение к закону. Я его стараюсь соблюдать в принципе как гражданин, но конкретно вы видите мою позицию в Верховной Раде, вне зависимости нравится мне это или нет. Мне часто не очень нравится то, как это прописано, но закон суров и ты должен его соблюдать.
Если поднимем стенограмму заседания Верховной Рады Украины, когда принимался закон о санкциях, то там четко задавали вопрос, если я не ошибаюсь, Яценюку, на кого будет распространяться этот закон. Там был более чем конкретный ответ, что он распространяется на тех, кто за пределами Украины, и тех, кого достать по законам Украины тяжело.
Например, это представители Российской Федерации, которые сюда не являются въездными и, фактически, мы, кроме как введением санкций, ничего сделать не можем по отношению к другим государствам. Точно так же, как они к нам.
Против меня ввела санкции Российская Федерация. Ну, мне от этого ни тепло, ни холодно, потому что у меня там активов нет, денег нет, ничего нет. Для кого-то это может быть болезненно, потому что там может быть бизнес, могут быть какие-то другие аспекты взаимоотношений. Я и так в Россию не собирался, поэтому то, что они меня теперь туда не пускают, ну как-то тоже переживу.
Поэтому было решение так голосовать. Как минимум, у меня не было достаточно информации. Во-вторых, я считаю, что мы должны исходить из закона.
– Я правильно понимаю, что вам в случае с санкциями против Козака не показывали доказательства финансирования терроризма?
– Нет, дополнительной информации не было. Я перечень документов обозначил.
И опять же, есть вторая составляющая. Мы говорим, что это даже не финансирование терроризма. Если мы говорим по закону о санкциях, это вопрос, связанный с террористической деятельностью. В том числе и финансирование, но это более широкий пункт.
Если мы как законопослушные граждане понимаем, что кто-то подозревается в терроризме, то должны быть дальнейшие действия, связанные с непосредственной работой правоохранительных органов, – это подозрения и задержания. Ну, извините, когда у нас по улицам ходят террористы, мы не можем на них просто смотреть. Пока я не видел дополнительных движений, и я сейчас не про персоналии, я про подходы. Потому что персоналии могут меняться, но главное, чтобы не менялся подход.
Если мы говорим о втором заседании СНБО, где тоже вводили санкции, то давайте не забывать, что там были как граждане Российской Федерации, так и граждане Украины. По гражданам РФ ситуация абсолютно понятна. В ситуации с гражданами Украины, если мы хотим, чтобы все работало по закону, надо идти двумя путями.
Или идти параллельно решению суда – я все-таки не оставляю надежды, что правоохранительные органы будут выполнять свою задачу и расследовать подозрения в терроризме.
Или второй вариант – это внесение изменений в законодательство о санкциях. Чтобы не было таких разночтений. Я свою позицию пояснил и она, в принципе, совпадает с той позицией, которая озвучивалась в момент принятия этого закона.
Кто-то считает по-другому. Тем более, были прецеденты, что санкции вводились по отношению к гражданам Украины при прошлой власти. Но факт остается фактом.
– В кулуарах говорят, что в случае с первым решением СНБО ваше недовольство вызвал пункт о блокировании самолетов Козака.
– Я не летаю чартерами Козака. Мне точно все равно.
– В Офисе президента подчеркивают, что ситуация войны требует немедленного вмешательства СНБО и ждать решения суда времени нет. Вы не разделяете такой подход?
– Закон есть закон. Если он нас не устраивает, то мы должны менять это законодательство. Если мы говорим, что мы правовое государство, то должны двигаться по закону, даже если это не нравится. Для меня примером является Регламент. Мне далеко не все нравится в основном документе, по которому живет парламент. Но я знаю, что у меня другого варианта нет. Потому что потом мои действия и действия народных депутатов могут быть обжалованы, в том числе в Конституционном суде, и абсолютно правильная вещь из-за процедуры может быть признана неправильной.
Плюс мы не можем подменять одну вертикаль власти другой. Решения СНБО могут быть как сопутствующий механизм, но опять же в рамках законодательства. Ну а если мы говорим о решении суда, мы же не можем сейчас расписаться в том, что у нас все суды неправильные.
– Есть возражения и с другой стороны. В Украине слабо урегулирован юридический статус войны, от этого очень многие юридические проблемы. Но ведь вы являетесь субъектом законодательной инициативы, почему вы не инициируете изменения законодательства, если видите сложности, которые возникают?
– Война у нас абсолютно четко урегулирована, все нормы прописаны полностью, но они просто не введены в действие. Мы понимаем, что у нас аннексирована территория Крыма, оккупирована часть территории Донбасса – это факт. То, что у нас не объявлена война, не связано с юридическим несовершенством законодательной базы.
– Возможно, стоит эту базу отредактировать?
– Зачем ее редактировать? Вопрос же не в законах Украины. В данном конкретном случае они абсолютно соответствуют нормам международного права в том числе. И давайте будем объективны – у нас много правильных законов, исполняются они неправильно. Или не исполняются вообще.
– Но опять же, исполнительная власть подотчетна Верховной Раде.
– Я не говорил об исполнительной власти, вы меня сейчас пытаетесь поссорить с Кабинетом министров.
– Политику выполнения законов, в первую очередь, проводит Кабмин.
– Проводить политику исполнения законов должны все. И в первую очередь начинать с себя. И когда мы каждый на своем месте будем идти по закону, то и вся страна будет жить по закону. Вы меня обвините в том, что я идеалист или это утопия, но так же работает во многих государствах.
Давайте возьмем Германию. Там гражданин знает, что если по закону запрещено, значит так делать нельзя. А мы же каждый раз, зная, что нельзя, пробуем это, ведь нам так хочется.
– Германия – это не совсем адекватное для Украины сравнение, федеративная страна. Взять ту же Францию, там вполне себе президентская республика, очень уверенная и там одна вертикаль власти, нет дуализма. В Украине этих моделей две.
– Есть разные республики – президентские, президентско-парламентские, парламентско-президентские и парламентские – это абсолютные разные формы. Но на соблюдение закона это не влияет. Мы можем посмотреть на другие страны, где президентская вертикаль власти и соблюдение законов оставляет желать лучшего. Можно привести и другие примеры, где будет парламентская республика, и закон тоже не будет соблюдаться.
Будет ли общество жить по закону, зависит не от формы государственного правления. Любая власть должна подавать пример, что всегда нужно начинать с себя. Это правда. Но объективно это не связано с тем, что у нас президентско-парламентская республика была, а потом стала парламентско-президентская. От перемены слагаемых в данной ситуации на тот процесс, который мы обсуждаем, не повлияло.
Если мы говорим о взаимодействии вертикалей власти, оно однозначно должно быть и на уровне президента, и на уровне Кабинета министров, и на уровне парламента. Потому что только совместными усилиями мы можем добиться нормального результата. Если каждый будет тянуть свое, то тут как раз 100%-ная басня “Лебедь, рак и щука”.
– Возвращаясь к решению СНБО. Ответьте прямо – вы за блокирование телеканалов, близких к Медведчуку, или против?
– Я считаю, что все должно происходить по закону. Если мы говорим конкретно об этих каналах, я был на эфирах этих каналов и считаю, что подходы ко всем СМИ должны быть идентичными. Вне зависимости от того, нравится нам то, что на них выходит, или не нравится. Такой подход должен быть по отношению ко всем.
– Вы поддержали санкции против Медведчука.
– Это общий пакет санкций, и именно там я сказал, что есть замечания.
– Но прецеденты ведь такие же были. Порошенко вводил санкции против граждан Украины.
– У нас было много прецедентов, когда мы шли не по закону. Давайте определимся: мы идем по закону или делаем, как это было раньше.
– Какова ваша позиция по решениям, которые были приняты на последнем заседании СНБО в части двойного гражданства?
– Меня не было на последнем заседании, я был в Виннице. Опять же любят конспирологи искать черную кошку в черной комнате, особенно когда ее там нет. Вы понимаете, сколько готовится командировка, она была публично обозначена в среду. Информацию от СНБО о том, что будет заседание, мы получили в пятницу.
– Вы поддерживаете подход, озвученный Алексеем Даниловым после заседания СНБО по поводу двойного гражданства?
– В Конституции закреплено, что у нас единственное гражданство. Если мы меняем главный закон Украины, это одна история. Если мы начинаем менять законы, которые находятся ниже Конституции, это другая история.
Мое личное мнение – гражданство должно быть одно.
– Вы не хотите гражданам Украины разрешить получать гражданство другого государства?
– Я понимаю, что это происходит. В части областей, особенно на западе, есть такой подход. Но я боюсь, что если мы его легитимизируем, то можем получить больше негативных последствий, нежели позитивных.
Сегодня у нас любой гражданин может иметь под подушкой паспорт другого государства, в том числе чиновник. А это не правильно. Потому что если чиновник работает на страну и народ, тогда возникает вопрос, на какую страну и на какой народ он работает.
– Очередное заседание СНБО анонсировано на следующую пятницу. Что в этот раз?
– Общий перечень есть в СМИ. Пока дополнительной информации от Совета национальной безопасности мне не поступало. Насколько мне известно, другим тоже.
Если мы говорим о стратегических вопросах, то часто обсуждаем вещи, которые могут ложиться в основу стратегии, в том числе и по деоккупации Донбасса и Крыма.
– А вы главе СНБО говорили о ваших замечаниях по поводу организации работы?
– Мы это не обсуждали. Секретарю я об этом говорил, с президентом не обсуждали. Но сейчас заседания проходят в очном режиме, а значит есть возможность обсудить.
– Я слышал замечания со стороны Офиса президента о том, что отдельность вашей позиции связана с тем, что вы начали самостоятельную политическую карьеру и отстранились от президентской команды.
– Нет, это абсолютно неверно. Я понимаю, что многим бы этого очень хотелось, теперь нашли способ. Моя позиция не меняется. Если вы посмотрите, что я говорил год назад, это будет во многом совпадать с тем, что я говорю сегодня.
Посмотрите на мою риторику до того, как я стал главой Верховной рады, и когда эта команда только начинала работать еще в далеком 2018 году. Когда многих из тех, кто сегодня высказывает домыслы, и рядом не стояло. Надо оставаться в той парадигме, которая есть. Если она меняется, нужно четко объяснить почему.
– То есть вы, в принципе, верны президенту Зеленскому?
– Я верен команде. Если мы говорим о позиции отдельных наших коллег, то это их право, у нас свобода слова и они могут говорить все, что хотят.
– У вас есть в планах создать политическую силу?
– У меня настолько насыщенный график, что мне сегодня точно не до каких-то дополнительных проектов.
– Вашими потенциальными союзниками называют Владимира Гройсмана и Виталия Кличко.
– Если я на сегодня не строю никаких проектов, как у меня могут быть союзники?
– Необязательно в конкретном проекте. Идеологически близкие вам люди, можно их так назвать?
– Я не понимаю, что имеется в виду “идеологически близкие люди”.
– Они могут оказывать некую политическую поддержку.
– На сегодняшний момент мне не оказывает политическую или другую поддержку ни Владимир Гройсман, ни Виталий Кличко. Давайте не забывать, что мэр Киева еще и возглавляет Ассоциацию городов Украины.
Я 100% буду работать с представителями местной власти, это даже не мое желание, это моя обязанность. Потому что если мы хотим выстроить нормальную вертикаль власти не в формате “я начальник – ты дурак”, который не работает в условиях децентрализации, всегда нужно искать точки соприкосновения. Если мы говорим по подходам, то в 95% можно найти то, что даст позитивную синергию всем. И я сейчас не говорю о политике, я говорю о развитии государства.
Возвращаясь к децентрализации. На сегодня построить нормальную вертикаль государственной машины, которая работала бы на каждом уровне, можно только выстраивая эффективную коммуникацию с представителями местной власти. Тем более мы сегодня на места дали не только ресурсы и полномочия, но и ответственность. И только совместными усилиями эта машина будет работать на благо страны.
– Ваши критики тоже обращают на это внимание – поездки по регионам.
– Я точно такой же народный депутат, как и все остальные. Мои коллеги ездят по своими округам и не только по своим. Я считаю, что когда ты сидишь в кабинете, ты начинаешь терять связь с реальностью. Для того, чтобы этого не происходило, очень рекомендую ездить и общаться с людьми, в том числе в регионы.
Потому что у меня были примеры, когда я приезжал и спрашивал, когда был глава Верховной рады. Кто-то отвечал – пять лет назад, семь лет, одиннадцать было. В одном из регионов так и не смогли вспомнить, а был ли у них глава Верховной рады вообще. За всю историю Украины. Начали смотреть по документам – может и был, но как-то прошел мимо.
– Вы не ощущаете того, что вас скоро начнут пододвигать за строительство собственного политического имиджа?
– Я делаю свою работу. Надеюсь, делаю ее хорошо, по крайней мере, прикладываю для этого максимум усилий и то, что от меня зависит. А кто и что захочет делать, это вопрос к ним.
– Группа Разумкова в парламенте – это сколько человек?
– Я не понимаю, что такое группа. Парламент должен работать на единый результат. Есть вещи, которые объединяют людей, – те или иные законопроекты, за которые голосуют там 300 народных депутатов. А есть те, за которые и в монобольшинстве не голосуют 100 народных депутатов. И вы никогда не сможете собрать так называемые группы.
И когда говорят, что это группа 20, 30 или 40 человек, поверьте моему опыту, если вы эти группы сложите, то у вас получится не 422 народных депутата, сколько есть на самом деле в стенах парламента, а вы так выйдете на цифру в 700. Потому что каждый считает, что у него в группе есть кто-то, а он не группе или не только в его группе, или этой группы вообще не существует. Очень часто это напоминает продажу воздуха. Я продавать воздух не люблю и никому не советую.
– Давайте допустим, что у вас есть амбиции создавать отдельную политическую карьеру. Не ощущаете ли вы, как в прошлом политтехнолог, что пора отскакивать?
– Я буду идти в той парадигме, с которой приходил. Не в моих принципах отпрыгивать. Команда – это, в первую очередь, принципы, на которых она строится. Если ты начинаешь эти принципы менять под то, как дуют политические ветра, то ты становишься флюгером. Флюгер никогда не видно, потому что ветер его разворачивает так, что вы видите только тонкую-тонкую полоску.
Оно не всегда комфортно, потому что ветер может погнуть и сломать, но происходит это редко. По крайней мере, тебе будет не стыдно за то, что ты делаешь. А если ты будешь каждый раз менять свою позицию, то через какое-то время тебя перестанут уважать, а еще через какой-то промежуток ты сам себя перестанешь уважать.
– У вас есть конфликт с президентом?
– Нет.
– У вас хорошие отношения?
– Нормальные, рабочие отношения.
– Общаетесь часто?
– Общаемся, когда это необходимо. Практически каждую неделю есть общие совещания, встречи, могут быть звонки по тем или иным вопросам. Все заняты, у каждого свое направление работы.
– Вы общаетесь с Ринатом Ахметовым?
– Я с ним не знаком. Парадокс в том, что разгоняют мои доброжелатели, что мы являемся частью какой-то группы, ориентированной на Рината Леонидовича. Единственный представитель крупного бизнеса, с которым я не знаком, – это он. Так вот вышло, несмотря на почти два года работы в парламенте, мы не познакомились.
Особенно, когда начинается конспирология. Где-то я видел, коллеги вылили информацию по поводу голосования за Юрия Витренко. Если вы посмотрите голосование первое и второе, то я не голосовал ни там, ни там. А люди, которых связывают с одной или другой группировкой, голосовали по-разному.
– Есть теория, что Витренко просто “сдавался” по очереди разным группам влияния.
– Тогда если он туда “сдался”, то где здесь я? То, что это принципиальная позиция может быть, людям в голову не приходит. Возможно, это и ново для украинской политики, но точно я думаю, что правильно.
Следующий момент. Они вспоминали законопроект №4167, экологический проект, за который не голосовали. Можете спросить у главы комитета, изначально был разговор о том, что этот законопроект отправляется на доработку. То, что он набрал почти 226 голосов, это так получилось. Это не тайна, можно спросить у коллег из этого комитета, они тоже спрашивали, почему я не проголосовал. Все очень просто.
– А с Виктором Медведчуком вы общаетесь?
– Ну я со всеми общаюсь, насколько это возможно в парламенте. Скажем так, отдельно каких-то встреч за пределами парламента у меня не происходит. Я каждый день, когда выхожу в зал, иду здороваться со всеми.
– Какие у вас отношения с Сергеем Левочкиным?
– Такие же, как и с другими коллегами.
– У вас нет истории взаимоотношений?
– Нет. Я с Сергеем Владимировичем познакомился уже в парламенте, я не был с ним знаком до этого. Мы с ним были знакомы 50 на 50 – я его знал, он меня нет.
– Давайте поговорим о последних веяниях в зале парламента, которые очень важны с точки зрения международных переговоров. Например, выполнения ряда требований, которые выдвигает МВФ по конкурсным комиссиям Высшего совета правосудия и антикоррупционных органов. Я слышал, что международные партнеры высказывают пожелания, чтобы международные эксперты оказывали более существенное влияние на результаты работы конкурсных комиссий. Это правда?
– Есть разные мнения по этому вопросу. Кто-то занимает такую позицию, проводя аналогию с НАБУ, например, кто-то занимает позицию того, что должен быть паритет. Да, мы должны перенимать иностранный опыт, но это не значит, что полностью эти комиссии должны находиться вне контроля украинского государства.
У каждого есть свое мнение. Поэтому сегодня пока рано о чем-то говорить. Есть эти проекты законов, я думаю, что они будут рассмотрены в зале, будет второе чтение. Есть еще много аспектов, которые необходимо рассмотреть.
– Все-таки ваша позиция какова? Каков должен быть баланс в конкурсных комиссиях?
– Сейчас тяжело сказать сколько будет правок, и каким будет этот законопроект.
– Я спрашиваю вас как политика, как вы считаете?
– Я уверен, что тут должен быть здравый смысл. Потому что есть вещи, где это себя оправдывает, а есть вещи, где это, мягко говоря, является перебором. Поэтому здесь должен быть адекватный баланс, и мы все-таки должны помнить, что мы работаем в интересах этого государства.
– В чем заключается здравый смысл по-вашему? Определяющий голос в комиссии должны иметь украинцы или международники?
– Там есть несколько подходов как это может быть, и вопрос даже не в определяющем голосе, а в составе, сколько это человек, какие критерии, какие требования. На самом деле важно, чтобы это были люди, которые будут работать в интересах страны, а не в интересах отдельно взятых представителей. В том числе и бизнеса, про который вы сегодня спрашивали.
– По вашему мнению, как политика, одного из высших руководителей государства, Украина должна продолжать сотрудничать с МВФ?
– По состоянию на сегодня – да. У нас много финансовых обязательств перед этой финансовой структурой, которые так или иначе мы должны будем гасить. Поэтому в данном плане сотрудничество, конечно, необходимо.
– А в плане привлечения ресурсов?
– Однозначно мы также должны искать ресурсы. Я же помимо того, что политик и политтехнолог, я до этого еще бизнесом занимался. И всегда важно, когда у тебя есть диверсификация, в том числе диверсификация кредитов. Когда ты можешь получать деньги из разных источников для того, чтобы в том числе иметь хорошую переговорную позицию.
И я уверен, что в этом плане МВФ будет с пониманием относиться к этому вопросу, потому что чем больше у нас будет возможностей получить ресурсы – внутренних и внешних – тем более надежным партнером мы будем выступать и для МВФ, и для других организаций.
– Что касается других международных дел. Один из авторитетных источников нашего издания отмечал, что последнее время в действиях украинской власти стало гораздо больше определенности в отношении России, в ситуации с войной, с оккупированным Крымом и так далее. Разделяете ли вы это мнение?
– Я думаю, что и до этого занималась более чем понятная позиция. Ну а какая может быть другая позиция? У нас Российская Федерация оккупировала часть Донецкой и Луганской областей, ну да, называем мы это “ЛНР” и “ДНР”, но мы прекрасно понимаем, кто курирует этот процесс. И аннексировала украинский Крым.
Мы можем посмотреть на конкретные действия и в Нормандском и в Минском формате. Поэтому я не думаю, что здесь как-то могла быть более или менее очерченная позиция украинской власти. Она стабильная, к сожалению. Потому что война продолжается, поэтому я и говорю “к сожалению”.
– Методы, которые сейчас применяет украинская власть по всему российскому направлению, начиная от санкций, вы разделяете?
– Санкции – это действенный механизм по отношению к тем, кого ты не можешь привлечь по украинскому законодательству. Считаю, что это нормальный механизм, это не новый механизм, он использовался раньше, уверен будет использоваться и в дальнейшем.
Они должны быть конкретными, понятными, в том числе и для других государств, почему по отношению к этому человеку, или к этой структуре, или к этому предприятию вводятся санкции. Это стандартный международный механизм, который используется, в том числе в Украине.
– Перейдем к внутренней политике. Стоит ли ждать кадровых изменений в Кабмине?
– Теоретически это возможно. Насколько я помню, пока представлений от премьер-министра не было. Каждый конкретный случай рассматривается в стенах парламента. Кого-то мы голосуем. Например, Лапутина – была кандидат, стала министром. Витренко – ну вы по нему ситуацию два раза знаете.
– А третий раз будет?
– Пока коалиция, насколько мне известно, премьер-министру такое предложение не вносила. А если коалиция не вносит, то и премьер пока не вносит, а дальше посмотрим.
– Вот вы употребили слово коалиция. Это нужно понимать, что монобольшинства уже нет?
– Нет. Вы меня точно не поймаете, я хорошо помню регламент. Коалиция есть всегда. Вопрос только в том, она состоит из нескольких партий или из одной. Притом это уникальный случай, раньше такого не было, когда коалиция состояла из одной партии.
– Отставка премьера Дениса Шмыгаля может случиться в ближайшее время?
– Критической массы, которая бы сегодня в парламенте могла инициировать этот процесс, я пока не вижу.
– Что касается министра здравоохранения Максима Степанова?
– По-разному оценивают ситуацию вокруг вакцины, поэтому есть фракции, которые уже инициировали этот процесс, притом инициировали его давно. Я не думаю, что в ближайшем будущем этот вопрос будет рассмотрен.
– Как вы лично оцениваете ситуацию с вакцинацией и действия Минздрава по этому вопросу?
– Я в прошлом, как вы сказали – политтехнолог, мне не хватает коммуникационной стратегии для популяризации этого процесса.
– Вы сделаете прививку той вакциной, которая доставлена в Украину?
– Мне пока не надо, давайте поживем и посмотрим. С одной стороны, я переболел. Насколько знаю позицию медиков, если ты переболел, то этого делать, пока есть антитела, не стоит. Опять же, есть разные мнения, я пока придерживаюсь такого.
Второй момент, это то, о чем я говорил. Колоться вакциной люди, которые могут себе это позволить, я имею в виду чиновники, наверное, будут за свои, а не за народные.
– Тут мы с вами не совпадаем.
– Почему?
– Я считаю, что чиновники должны были первыми проколоться и подать пример.
– Для популяризации – это одна сторона медали…
– Вернемся к Верховной раде. Монобольшинство еще есть по-вашему?
– Конечно. Притом и формально, и реально.
– Почему по многим вопросам нужно привлекать другие фракции и группы?
– 20% от “Слуги народа” – это 50 человек, 20% от другой фракции – это 4 человека. И если 20% фракции не голосует по разным причинам, кто-то заболел, кто-то выступает категорически против, кто-то уехал в командировку, то даже при 245, если я не ошибаюсь, это уже меньше 200.
Плюс по многим законопроектам есть отдельные мнения, есть мнения отличные от большинства, они чаще всего аргументированы. Бывают разные, конечно, ситуации, но тем не менее люди высказывают свою позицию. Если вы посмотрите на ключевые голосования, типа бюджета, за какие-то знаковые важные законы, монобольшинство дает 226 самостоятельно. Это еще не забывайте, что есть президиум, который тоже за это голосует.
– Как вы думаете, есть ли вероятность досрочных парламентских выборов?
– Мне некогда об этом думать. Я с одной стороны понимаю, что избирательная кампания должна начинаться на следующий день после того, как закончилась предыдущая, и к выборам нужно быть готовым всегда. С другой стороны, юридических оснований для “досрочки” нет, потому что Рада работает, Кабмин работает, коалиция существует в формате монобольшинства. То есть оснований для роспуска нет.
Если мы говорим о стратегическом подходе, я не думаю, что сегодня кто-то готов полномасштабно к избирательной кампании. Кто-то по структуре не сможет это обеспечить, кто-то не сможет обеспечить это финансово, кто-то не сможет это обеспечить электорально, а кто-то не сможет это обеспечить медийно. Сказать, что какая-то из политсил представленных в парламенте, или находящихся вне его стен, на 100% готова к избирательной кампании – нет, думаю, что нет.
– ОПЗЖ?
– Хочет или может? Ну опять же, если вы посмотрите на последние показатели рейтингов, то там отрицательная динамика. Я вам обозначил еще вопрос по медиаресурсу. Давайте поживем, посмотрим.
– Как политтехнолог, скажите, президенту стоило бы сходить на досрочные парламентские выборы?
– Если бы вы задали мне вопрос как политтехнологу, я бы не рекомендовал.
– Почему?
– Там много аспектов, это длинное второе интервью.
– Допускаете ли вы в ближайшем будущем, не важно через какой механизм – через досрочные выборы, через некий политический кризис при текущей Верховной раде – что ОПЗЖ будет участвовать в государственном управлении?
– Любая партия может участвовать в государственном управлении, если она получит мандат на это у украинского народа. Исходя из той социологии, которую мы видим, я думаю, что это по состоянию на сегодня малореалистичный сценарий.
– Отставка Кабмина была бы выгодна президенту?
– Здесь не должно быть выгодно или не выгодно. От этого выиграет страна? Тут не может выиграть кто-то конкретный, тут не может выиграть один из политиков, или та или иная политическая сила. Вернее, может, но этого не должно быть.
Мы должны мерить другими категориями – выиграет от этого страна или нет. И если мы говорим о полной перезагрузке Кабмина, для того чтобы говорить выиграет страна или нет, надо будет понимать кто идет вместо. Только имея эту расстановку сил, притом не только по премьер-министру, а и по всем остальным министрам, мы с вами сможем дискутировать на тему позитив это или негатив.
– Считаете ли вы, что Украине сейчас нужен более сильный премьер-министр?
– Это всегда зависит от команды. Команда, которая вокруг тебя работает. Короля всегда делает свита. От премьер-министра, конечно, зависит много, точно так же, как от главы Верховной рады, но не все зависит от него. В зависимости от того, кто рядом, кто отвечает за то или иное направление, насколько он честен перед тобой, перед собой и перед законом – очень многое зависит.
Напомним также: Конец кнопкодавству? В Раде заработала сенсорная кнопка – теперь голосовать надо двумя руками сразу (ВИДЕО)
