Жительница Мариуполя рассказала, как прожила почти два месяца в оккупированной части города и наконец смогла оттуда выбратьсяВ сверхсложных условиях через зеленые коридоры жители почти разрушенного оккупантами Мариуполя эвакуируются на подконтрольные Украине территории.
О таком путешествии, состоявшемся 20−21 апреля, НВ рассказала Людмила, чей дом находится недалеко от Азовстали. Поскольку муж и мать Людмилы остались в Мариуполе, из соображений безопасности она не назвала своей фамилии.
Жизнь под обстрелами
По специальности я фармацевт, последние 20 лет я активно работала и надеялась обеспечить свою старость, мечтала, что буду брать внучку на Азовское море и т. д.
Мы с мужем жили в частном секторе на левом берегу Мариуполя, рядом возвышался завод Азовсталь. А на нашей улице были такие хозяйские соседи, у всех были хорошо обустроенные дома, автомобили, все жили очень хорошо.
Но все изменила война.
Наш район стали обстреливать с первых дней войны — попали в многоэтажку и школу. А позже авиабомбами разбомбили только что отремонтированный детский сад, который не проработал и полгода.
Дома на нашей улице российская армия обстреливала каждый день по очереди, а то и несколько домов за раз. Наш дом тоже пострадал, с него сорвало крышу и выбило окна. Однако сам он цел и не сгоревший.
Приблизительно 200 человек с нашей улицы и соседних многоэтажек прятались, а некоторые и жили в бомбоубежище рядом. Однажды туда пришли россияне и увезли всех в направлении Новоазовска. И ничего об их судьбе я не знаю.
Мы не ходили в бомбоубежище, а оставались дома, потому что у нас был обустроенный и крепкий подвал. Там и прятались.
Вокруг нас постоянно велись боевые действия и шли обстрелы. Поэтому Левобережного района Мариуполя уже нет, он полностью разбит. Хотя где-то в частном секторе есть редкие уцелевшие островки, куда война не дошла, а вот многоэтажек там теперь нет.Над нашим домом постоянно пролетали российские самолеты, они летели бомбить город и Азовсталь. Также через нашу крышу перелетали мины в сторону этого меткомбината. А с середины апреля россияне стали сбрасывать на Азовсталь сверхтяжелые бомбы. У них совсем другой звук. Не такой раскидистый, как от авиабомб, а глухой, глубокий и страшный. Так мы поняли, что это противобункерные бомбы.
Мы уже изучили эти звуки. Знали, когда враги стреляют по Азовстали, а когда наши защитники по оккупантам. Потому что это тоже летело через наш огород.
Наши ребята такие молодцы, они такие герои. Они находят момент и бесстрашно палят в сторону врага. Как мы поняли, украинцы били по вражеским конвоям. Дело в том, что рядом в одном из частных домов оккупанты обустроили свой госпиталь, и после наших обстрелов массово везли туда своих раненых.
Учитывая это, мы никак не могли уехать, потому что это был билет в один конец. В конце концов, мы и не планировали уезжать, а верили и ждали наших. Я каждый день выходила на дорогу и смотрела, не едут ли наши.
Но 25 марта в ворота нашего двора постучались российские солдаты. Их было двое, и они просили меня открыть калитку, угрожая ее сломать. Я была настроена решительно, поэтому заявила, что, несмотря на то, что я русскоязычная, но российских солдат к себе домой не звала, поэтому никого не пущу. Пока я с ними спорила, через двор соседей сзади подкрался третий солдат и ударил меня по голове. После этого россияне устроили демонстративную стрельбу в воздух. Соседи, наверное, думали, что меня там расстреляли. Но нам повезло и, в конце концов, солдаты нас и соседей оставили в покое.
А еще нам помогло, что наш сосед радиомастер и отдал нам радиоприемник, таким образом мы стали узнавать украинские новости. Никакой другой связи в Мариуполе не было.
К тому времени оккупанты уже начали устанавливать свои порядки и даже переписали нас. Поэтому все больше становилось понятно: из Мариуполя пора уезжать.И вот 20 апреля по радио объявляют о гуманитарном коридоре и эвакуации из Мариуполя. Анонсировали, что будет 90 автобусов и к колонне можно будет присоединиться на собственных авто. Эвакуация запланирована на 14:00, а на часах была 10:00.
Сначала мы с мужем решили ехать на автомобиле. А потом спохватились, что у нас нет на машину «ДНР-ного» пропуска. Поэтому непонятно, что произойдет на первом же блокпосту — нас завернут назад или заберут авто. Решили идти к месту сбора для эвакуации пешком. А идти нужно где-то час. Собираемся впопыхах, а время идет. И тут муж говорит: «Нет, никуда мы не пойдем. Придем, а россияне обманут и никакого коридора не будет, или попадем в какую-нибудь другую передрягу».
Я посидела, подумала и говорю ему: «Знаешь, ты меня извини, но я пойду одна. Я пойду, потому что почти два месяца ничего не знаю о своих сыне и дочери. Это невыносимо».
Эвакуация
Я отправилась одна. Как мне было страшно, я передать вам не могу. Я почти 60 суток не выходила со своего двора.
На втором блокпосте оккупанты меня остановили и стали тщательно проверять документы и вещи, у меня с собой был только маленький рюкзак. Спросили, куда иду. А я не знаю, говорить, что на эвакуацию или нет. Смотрю испуганно. Пока солдат сам не спросил меня прямо: «Что на эвакуацию?» Я сказала: «Да». В итоге меня пропустили.
А дальше я увидела, из чего они нас обстреливали. Это был крупнокалиберный миномет, а рядом много снарядов. За ним была и другая военная техника. Я уже испугалась, что здесь я точно дальше не пройду. Но русские солдаты мне только помахали рукой и не трогали. Наверное, они уже знали об этом коридоре, потому что перестали стрелять, а вокруг стояла тишина, которой давно не было.
Я так спешила, что весь путь, который раньше проходила через час, преодолела за 40 минут.Когда я вышла на место, откуда планировалась эвакуация, никаких больших автобусов не увидела. Там стояли развернутые в сторону Новоазовска какие-то раздолбанные маршрутки под флагами РФ и так называемой «ДНР». Также рядом стоял автомобиль Красного креста.
Ну, думаю, все приехала. Наверное, буду возвращаться. Но потом немного успокоилась, потому что среди людей заметила иностранных корреспондентов. Они фотографировали каждого, а потом спросили: «Кто хочет ехать в Россию?» Никто не поднял руки. Потом спрашивают: «А кто хочет уехать в Украину?» И руки подняли все 76 человек, пришедших на эвакуацию.
Впоследствии я поняла, что после этого у водителей не оставалось выбора. Это же мне потом подтвердил и один из корреспондентов, сказав, что эвакуация происходит под наблюдением.
Где-то в 15:00 мы расселись по тем маршруткам, и в каждую на переднее сиденье сел военный. Тем временем водители стали нервничать. Как выяснилось, они из Ростова-на-Дону, а их командировка была Ростов — Мариуполь — Ростов. Они долго спорили с кем-то по телефону и не хотели ехать в сторону Запорожья, но в конце концов отправились. Впереди и позади нашей импровизированной автоколонны шло по одному российскому БТРу.
В селе Безыменном, что в 30 км от Мариуполя, нас ждала так называемая фильтрация. Поскольку мы прибыли централизованно и под конвоем, нас пропустили без очереди. Из автобусов вывели всех мужчин и почему одну 18-летнюю девушку. Их всех повели проходить фильтрацию.
Как потом рассказывали мужчины, там у россиян установлены компьютеры и другая оргтехника. Каждого тщательно проверяют по базам данных, причем выскакивает такая информация, о которой каждый и не догадывался. Там россияне проверяют мобильные телефоны, подсоединяют их к спецоборудованию, взламывают пароли и даже восстанавливают удаленные файлы.Кстати, там же россияне агитировали наших мужчин ехать в Россию и обижались, что они хотят ехать только в Украину.
У женщин, оставшихся в автобусах, проверили только вещи. Но почему-то прицепились к одной пожилой женщине, перетрясли все ее вещи и интересовались, где ее муж. Она им говорит: «Ну что вы там ищете? Я пенсионерка». А в ответ: «Так все говорят, что пенсионеры, а потом в Донецке украинскими флагами размахивают».
Как бы то ни было, но фильтрацию прошли все и из Безымянного мы выехали где-то в 22:00.
Нас везли очень долго и в объезд, а на каждом блокпосту оккупанты держали наши автобусы один-два часа. Маршрут примерно был такой: Мариуполь — Безыменное — Новоазовск — Пикузы (бывшее Коминтерново) — Мангуш — Бердянск. Причем, последний мы проехали почему-то дважды.
В конце концов в Васильевку, что под Орехово возле Запорожья, мы добирались ровно сутки. Конечно, в дороге нам никто даже воды не предложил. Хорошо, что я с собой взяла 3 л воды, сухарики и кусочек сала.
Когда мы приехали в Васильевку и увидели наши чистенькие, желтенькие автобусы с надписями Школьный автобус, мариупольцы бежали к ним из российских маршруток, не оглядываясь. Это все со своей стороны снимали россияне. Наверное, им нужно было отчитаться, что нас передали украинской стороне живыми и невредимыми.
После этого уже наши автобусы довезли жителей Мариуполя в Запорожье. Там нас очень хорошо встретили, волонтеры такие молодцы: нас сразу накормили, а потом отвезли в детский сад, где мы заночевали.
Уже в Запорожье меня встретил сын и привез в Киев.Как только под Торецком появилась мобильная связь, я позвонила по телефону всем родным. Как выяснилось, моей дочери и внучке, которые жили на харьковском массиве Салтовка, сразу попавшего под сокрушительные обстрелы россиян, еще в двадцатых числах марта удалось выехать в Турцию. И сейчас они там, хоть и не получают от этого государства помощи.
В Мариуполе остались муж и моя старенькая мама. Они живут в разных районах города и у них нет доступа друг к другу. Я уже связалась с мамиными соседями и узнала, что она на месте, а ее дом уцелел. Поэтому теперь думаю, как вывезти маму из Мариуполя. А о муже пока не знаю ничего.
У меня такое отчаяние от увиденного, а также за нашей Украиной. Пока мы ехали автобусами в эвакуацию и смотрели в окно, то прямо плакали. Сколько оккупанты нашей земли захватили. Они там, как саранча.
И я вам честно скажу, о том, что мы лично потеряли, я даже не думала. Я думала только о том, чтобы все были живы и здоровы, и была наша Украина. А все остальное мы сделаем и заработаем.
