В конце августа 19-летний украинец Павел Гриб отправился в белорусский Гомель на свидание с девушкой из Сочи, в которую был влюблен. После свидания украинец пропал, а через две недели нашелся в краснодарском СИЗО-5 в связи с подозрением в терроризме. Уголовное дело в отношении него ведет местное УФСБ.
Оперативно-розыскной роман, расследования Павла Каныгина опубликован в Новой газете.
24 августа 2017 года Павел приехал из Киева в Гомель — это всего шесть часов пути. Около вокзала молодого человека встречала 17-летняя Татьяна В. (фамилия и домашний адрес есть в редакции), с которой они познакомились Вконтакте еще в январе. Планируя эту поездку, молодые люди собирались провести в Гомеле несколько дней. Но мать девушки Наталья И. решила, что будет достаточно и часа; она сопровождала дочь и не покидала пару даже во время свидания. По требованию родителей молодой человек тоже должен был вернуться домой до ночи и уже купил обратный билет.
У подростков был всего час времени, поэтому свидание проходило «на ногах» — на аллее по соседству с вокзалом. Там они впервые обнялись. Паша сказал, что очень рад даже такому короткому свиданию. Таня ответила, что теперь, после того, как их встреча состоялась, ей наконец выдадут заграничный паспорт, и еще через месяц она приедет к нему насовсем. Молодой человек пообещал, что встретит ее, и они начнут жить вместе.
Он передал девушке сверток со съедобным гостинцем, еще там лежали 7 тысяч рублей. Таня протянула ему свой подарок — это была фигурка из бумаги в виде сердца. Они еще немного поговорили. Затем подъехало такси, Наталья И. сказала, что свидание пора заканчивать. Девушка с матерью сели в машину, а Павел остался на остановке у аллеи. Через полчаса неизвестные в штатском заломили ему руки и погрузили в микроавтобус.
Официально российская сторона до сих пор не объяснила, как именно Павел Гриб попал на территорию РФ, как, в частности, очутился в Краснодарском крае и в каких именно деяниях его обвиняют.
Впервые официально о задержании Гриба было объявлено только 13 сентября: ТАСС сообщил со ссылкой на Октябрьский райсуд Краснодара, что еще 17 августа 2017 года в отношении него была заочно избрана мера пресечения в виде ареста. В тот же день украинский юноша был объявлен в розыск по подозрению в террористической деятельности (ч. 1 ст. 205 УК РФ — теракты или угроза их совершения).
История наделала много шума: украинские власти назвали случай с Павлом похищением и потребовали от Москвы вернуть гражданина. Москва ситуацию никак не комментирует. В УФСБ по Краснодарскому краю на вопросы прессы не отвечают, требуя составить письменный запрос. Близкие Павла обвиняют в произошедшем его сочинскую подругу Татьяну, которая, по их мнению, выманила юношу в Гомель и работает на российские спецслужбы. Украинские СМИ имя девушки пишут в кавычках.
В истории Павла и Татьяны множество белых пятен и загадок. Тем не менее «Новая» смогла установить важные подробности реальной жизни подростков, выяснила их увлечения, которые, как мы полагаем, и возбудили скучающие умы кубанского УФСБ.
Школьница из Адлера
Татьяна — 11-классница из обычной адлерской школы, из неполной семьи. Со студентом Киево-Могилянской академии Павлом Грибом она познакомилась в январе 2017 года. Девушка рассказывает, что впервые увидела его сообщения в комментариях на странице «ВКонтакте» своей подруги. Подростки стали обмениваться личными сообщениями и звонили друг другу в скайпе, причем Татьяна говорила и писала по-украински. В разговоре со мной она объяснила, что учила язык самостоятельно, читая историческую литературу, используя аудио- и видеозаписи.
— Я всегда считала себя украинкой, у меня там жила мать (по правде, отношения у нас с ней очень плохие, их почти теперь нет), — говорит Татьяна. — Я сначала по-детски относилась к своим корням, но с восьмого где-то класса меня стала интересовать историческая и военная тематика, особенно история Украины первой половины ХХ века. Как раз произошли события на Майдане, потом в Крыму, и я стала много читать про украинский национализм. В 2014 году у нас с матерью произошел конфликт из-за моих увлечений, она сказала, что отправит меня к врачам. Хотя, по правде, конфликты у нас с ней бывали и раньше, вообще очень часто, ей не нравилась моя позиция по любому поводу. Ей в принципе все равно, кто, например, у власти и что происходит в политике. Но когда я выражаю свои мысли, она тут же начинает конфликт. Особенно сильно началось это с 2014 года…
Татьяна рассказывает, что общение с Павлом быстро переросло в близкую дружбу. Интересы подростков совпадали во всем. Они обменивались ссылками на исторические книги, видеозаписи, публицистику. К тому моменту Татьяна, по ее словам, поддерживала «лишь вынужденный контакт с матерью», при этом «отец не жил с нами давно, я его не видела несколько лет».
Одноклассники Татьяны В. рассказали «Новой», что девушке хорошо давались гуманитарные предметы. Но больше всего она увлекалась историей. В 2016 году участвовала в зональной олимпиаде по обществознанию (в редакции есть копия приказа сочинского управления образования со списком участников). Сама Таня подтверждает участие в олимпиаде, но при этом замечает, что любимым предметом в школе у нее все же был ОБЖ: «Особенно когда давали собирать-разбирать автомат и учили им пользоваться. В основном поэтому этот предмет мне и нравился».
По словам одноклассников, отношения девушка почти ни с кем не поддерживала — у нее была единственная подруга Элеонора В. При этом Таня часто давала списывать одноклассникам, за ней пытались ухаживать несколько ребят, но встречаться ни с кем она так и не стала. 17-летний Абдул У. с раздражением вспоминает, что Татьяна почти никогда не общалась ни с ним, ни с его друзьями в классе.
«Понравиться [мне] может любой [парень] с европейской внешностью и похожим на мой характер, а вот будут ли у нас с ним отношения, зависит от его национальности, — объяснила «Новой» Татьяна. — Но лучше если это будет украинец, белорус или хотя бы русский».
В классе многие знали, что Таня «любит Украину». Вспоминает ее одноклассница и лучшая подруга Элеонора: «Никто это не осуждал. Всем было как-то все равно. У нас в классе не было никаких предрассудков». С другой стороны, в мультикультурной сочинской школе Таня особо и не распространялась о своих новых интересах.
— Она о них не кричала. Но я знаю об этих ее взглядах, — говорит Элеонора. — Они имеют место быть, и это нормально, это же мнение, а не агрессия в сторону людей <…> Я к такому [как Павел] и за километр не подойду. Ну его нафиг. Ну сдвинут он на некоторых моментах. И, естественно, ненавидит всех русскоязычных, так что ну никак я с ним не полажу. Мне кажется, он слишком странный в плохом смысле слова. Не интересный или хотя б вменяемый. Но ей все нравится, видимо. Хотя она знает мое мнение, и что я переживаю за нее.
Со всей очевидностью, мать не интересовалась тем, что происходит в жизни Татьяны, и обстановка в семье накалялась по неизвестным для нее причинам. Вскоре после того, как Татьяна подружилась с Павлом, мать решила отвести ее к психологу и записала на серию сеансов. Во время одного из них адлерский специалист сорвался и назвал Татьяну «умственно отсталой», «ненормальной». «После каждого сеанса мне было очень плохо, вплоть до физической боли», — рассказывает мне девушка.
Тем временем подростки начали планировать совместную жизнь. Татьяна рассказала Павлу о невыносимых отношениях с близкими. В марте 2017 года молодой человек предложил ей переехать к нему на Украину. Но перед этим Таня должна закончить 11-й класс и сдать ЕГЭ.
На остаток лета подростки собирались отправиться в украинский лагерь по подготовке бойцов самообороны, который нашел Павел. А после — поехать в Донбасс. «Мы вместе хотели этого. И я полагалась в этом вопросе на него: как он решит, так и сделаем, туда и поедем. Но идея была — начать бороться за наши взгляды, а потом уже строить жизнь как-то, семью».
Павел не сказал Татьяне, что негоден к армейской службе. О его инвалидности она узнала, когда юношу уже арестовали. В феврале 2017 года по рекомендации врачей Павел оставил учебу в академии — ему требовалась плановая операция, связанная с врожденным заболеванием. (Впрочем, операция так и не состоялась.) В личных сообщениях он продолжал отправлять Тане ссылки на тексты о становлении украинской нации, о событиях середины ХХ века, о внутренней политике СССР и Германии того периода. Подростки были всерьез увлечены фигурами Степана Бандеры и Романа Шухевича. В разговоре со мной Татьяна заметила, что есть разные оценки их деятельности, «но борьба за независимую Украину была для них самым важным делом». При этом нынешняя украинская власть, по мнению подростков, не имеет с истинным украинским национализмом ничего общего. «Она [украинская власть] сейчас нас не устраивает, — говорит Татьяна. — Не нужно вести никаких переговоров с врагом, с ним надо воевать, пока он не исчезнет и граница Украины не восстановится в довоенном виде».
Также Павел присылал Тане ссылки на блоги и аккаунты с фотографиями сепаратистов и российских солдат в Донбассе. Один из постов, в котором упоминался пожар в Доме профсоюзов в Одессе, начинался с фразы «Обожаю запах жареной ваты по утрам». «Но это старая тема [была], еще с 2014 года», — говорит Татьяна.
В разговоре и переписке со мной Татьяна старалась отвечать на все вопросы, если это не касалось уголовного дела — говорить о нем ей запрещает подписка о неразглашении. Хотя увлечения украинской тематикой поначалу описывать стеснялась. «Мы [с Пашей] много говорили о войне, о том, кто ее на самом деле развязал. Но говорить об этом подробно сейчас рискованно».
Отец Павла Игорь Гриб вспоминает, что сын рассказывал ему о девушке.
— Говорил, что она хочет переехать в Украину. Ну ладно, дружба у них, юношеский романтизм, светлые чувства. Ну молодец, что с девушкой там где-то размовляет, не с хлопчиком же размовляет, а с девочкой — ну и слава богу! Россиянка, патриотка Украины? И слава богу! Это ладно. Но переехать и жить вместе? Что, всерьез мне [надо было] воспринимать это? Они же еще дети, ну!
В июне Татьяна сдала ЕГЭ по основным предметам и начала готовиться к переезду. В июне пошла в ФМС оформлять заграничный паспорт для поездки. А уже через несколько дней в дом к ее семье пришли сотрудники спецслужб. Девушку с матерью забрали в 7 утра и повезли на допрос. Допрос проходил без адвоката, хотя и в присутствии классного руководителя. После беседы сотрудник потребовал от Татьяны подписать документ о неразглашении тайны следствия. Она не может говорить о сути дела, но дает понять, что секретные службы имели доступ к личной переписке молодых людей в скайпе и «ВКонтакте».
Дальнейшие события развивались уже под контролем краснодарского главка ФСБ.
Похищение в Гомеле
Как можно предположить, краснодарские чекисты, изучив переписку молодых людей, решили выманить Павла Гриба на встречу с девушкой. Татьяну они заверили, что не собираются никого арестовывать, а хотят лишь «понять, что за .наж — этот Павел, реальный ли он человек, какие у него планы». (В скайпе он действительно переписывался под ником, а «ВКонтакте» выступал под псевдонимом Роман Шухевич.) Татьяна говорит, что ей предложили сделку — по крайней мере, она все поняла именно так. Ей нужно было приехать к Павлу на личную встречу, задать ему несколько вопросов о его планах на будущее, а в качестве ответной услуги ей обещали выдать загранпаспорт, с которым она сможет выехать из России.
Татьяна согласилась, но обо всем рассказала Павлу. «Мы обсуждали, как поступить. Я готова была делать так, как он скажет. В итоге он решил, что должна быть встреча, иначе мы никогда не встретимся. И мы думали, что раз они обещали [выдать загранпаспорт], то так и сделают».
Встречаться решили в Белоруссии, поскольку на Украину без загранпаспорта Татьяна въехать не могла, а Павел не решался ехать в Россию. Татьяна говорит, что перелет из Сочи в Минск оплатила ее мать, вынужденно включенная в эту ситуацию. Ради этого пришлось потратить семейные сбережения. Логистика встречи и дальше остается в руках матери. Татьяна просит ее о поездке на несколько дней, но почему-то мать покупает обратный билет на ту же дату. «Я не знаю, почему она так сделала: чтобы сэкономить деньги или чтобы не тратить на нас свое время», — говорит девушка. Очевидно, по каким-то причинам Наталья И. очень хочет уместить всю поездку в один день и по минимуму использует общественный транспорт. Скажем, из аэропорта Минска в Гомель и обратно, как говорит Таня, они едут на такси — это 600 км в обе стороны.
Днем 24 августа молодые люди в присутствии Натальи И. встретились на аллее у гомельского вокзала. Вопросы Павлу задавала мать — ее интересовали его дальнейшие планы.
Молодой человек ответил, что любит ее дочь и желает, чтобы она переехала на Украину насовсем. «Будем учиться», — сказал он. «Мне надо знать, чем ты занимаешься, чем увлекаешься. Кто ты вообще. Вот такую информацию», — перечислила женщина. Павел рассказал о себе подробно.
«Встреча была очень быстрой, — вспоминает Таня. — Мы поговорили о наших планах, все время были на ногах, после дороги хотелось есть, он мне принес сухую лапшу. Потом мы с матерью пошли в сторону остановки, а он — на вокзал, но тут он вернулся к нам, мы обнялись. Я отдала ему свой подарок, постеснялась отдать сразу. Постояли еще минуту, я попросила его написать сразу, как он доберется домой, потом подъехало наше такси, мы уехали, а он остался стоять на остановке».
Мы разыскали мать Татьяны Наталью И., чтобы задать несколько вопросов о дочери и ее дружбе с Павлом. Женщина, работающая в сочинском аэропорту, отвечала на мои вопросы очень грубо.
— Послушайте вы, — сказала Наталья. — Я очень серьезный человек. Вы звоните мне в рабочее время! Не надо путать мою работу с личными вопросами, для этих тем есть другое время.
— Мы пытались встретиться с вами лично, но вы отказались. Вы можете уделить несколько минут разговору о дочери?
— Не могу. Что еще вы от меня хотите?
— Она фигурирует в уголовном деле Павла Гриба, возможно, ей нужна защита, помощь…
— В чем? Какие конкретно у вас предложения? Просто поговорить и обсудить? Я не хочу это обсуждать. Больше не звоните.
Подозрения
Не дождавшись Павла, его отец Игорь Гриб, офицер погранслужбы Украины в запасе, отправился на поиски сына. В Гомеле Игорь встретился с местными пограничниками и милиционерами. В неформальной беседе ему рассказали о том, что с 17 августа Павел находится в розыске, один из собеседников показал Игорю данные на его сына из электронной базы. На экране Игорь увидел, что инициатором розыска выступает краснодарское Управление ФСБ России. Сами белорусские милиционеры и пограничники сказали, что не имели к задержанию Павла никакого отношения. Игорь Гриб считает, что пограничники лгут: раз Павел был в базе розыска России и Беларуси, то задержать его по протоколу были обязаны сразу на границе, но по каким-то причинам пограничники его не тронули, а запустили в ловушку.
30 августа, как говорит Игорь Гриб, «от старых, но сочувствующих российских знакомых» он узнал, что сын находится в краснодарском СИЗО-5.
Семья Павла наняла для него адвоката Андрея Сабинина.
Известно, что Сабинин лишь однажды смог посетить Павла в изоляторе. В своих первых комментариях для прессы адвокат подробно со слов Гриба рассказал, как происходило задержание юноши.
После встречи Павел отправился пешком на гомельский автовокзал, чтобы сесть на автобус в Киев. Молодой человек был без денег, но с обратным билетом. На подходе к автовокзалу не представившиеся люди в штатском погрузили Павла в микроавтобус и вывезли в лес, где передали другим лицам. Их юноша также не смог опознать — на его вопросы похитители не отвечали. На новом автомобиле Павла привезли в неизвестное здание и посадили в камеру без окон, в полной изоляции продержав там, по его ощущениям, около двух суток. Когда его вывели, Павел смог понять по информационным материалам внутри здания, что находится в отделении полиции деревни Рябцево Смоленской области. Далее юноше сообщили, что его задержание будут оформлять по законам России. После оформления Павла увезли в Краснодар.
Поговорить с адвокатом Сабининым в последние дни не удается. Родственники Гриба объясняют, что он также подписал документ о неразглашении тайны следствия. Кроме прочего, Сабинин скрыл в своем фейсбуке все посты с упоминанием Гриба.
Одновременно источник «Новой» в силовом блоке Краснодарского края сообщил, что некоторые материалы из дела Гриба уже скоро могут быть оглашены. «Это касается преступных намерений, в которых его подозревают. То, что вы узнаете о [Павле Грибе], вам, либералам, вряд ли понравится», — сказал источник.
Делом украинского парня, в котором фигурирует и Татьяна, занимается старший следовать УФСБ Павел Карпенюк.
— Не могу я никак понять — ну хорошо, заставили девочку выманить парня. Но почему она всем СМИ рассказывает про все это дело? Как это вообще позволяет ваша ФСБ, которая всюду и везде? Или она работает по заданию? — спрашивает Игорь Гриб.
Сестра Павла Ольга Гриб, живущая в Польше, также считает Татьяну агентом ФСБ: «Если бы все было, как она поет, то ей бы не разрешили рассказывать направо и налево о своем участии. А ей разрешили, осталось только понять, зачем. И кто знает, сколько там, в недрах ФСБ, таких «Тань». Допускаю, что их там обучили на каком-то уровне языку, и вот они выманивают наших украинских парней, — сказала мне Ольга Гриб. — А Павел ей поверил и до сих пор, по ходу, верит, готов ее выгораживать».
Впрочем, аналогичные вопросы можно адресовать и близким Павла. Его родные открыто общаются с прессой, однако не отвечают на вопросы о недавней службе Игоря Гриба в силовых структурах. Сам Игорь говорит, что служил офицером-пограничником и уволился в запас, но отказывается делиться какими-либо подробностями.
Коллеги с киевского телеканала «Громадское», которые также беседовали с Татьяной, рассказывают мне, что девушка действительно неплохо говорит по-украински. Журналист «Громадского» Евгений Савватеев вспоминает, что поначалу общался с ней посредством текстовых сообщений, но чтобы убедиться в реальности собеседника, попросил девушку выйти на видеосвязь через Skype. «Она согласилась, хоть и боялась показать лицо, прикрывала его рукой. Тем не менее мы увидели девушку, и она реально говорит на неплохом украинском».
После интервью Савватееву следователи УФСБ, как говорит мне Татьяна, запретили ей общаться с прессой. И все же девушка дала еще несколько комментариев: «Они сказали не общаться ни с кем, сказали, что [мой] статус свидетеля легко можно изменить. Но мне бы хотелось, чтобы правда была известна людям, которые могут нам [с Павлом] как-то помочь. На адвоката нужны деньги, у меня их нет, и страшно от того, что может случиться… Павел сидит, паспорт мне так и не выдали. Матери все равно, она не хочет в этом участвовать, и чтобы ее доставали вообще. Просто пока мне нет 18, она не может от меня избавиться».
Я спрашиваю, на связи ли она с семьей Павла? Таня отвечает, что общалась только с сестрой: несмотря на все свои подозрения, Ольга Гриб передала девушке список лекарств для брата.
«Все у меня. Но принять лекарства [в СИЗО] не хотят. Я не знаю, что делать и как ему помочь, — говорит Татьяна. — Я не согласна с обвинениями [в том, что сдала Павла]. Мы любим друг друга и хотели быть вместе. Паша не делал ничего преступного: кидал ссылки, шутил, мы просто общались… Морально чувствую себя ужасно, не справляюсь».
В понедельник, 18 сентября, к Грибу впервые были допущены украинские консулы. Свидание длилось меньше получаса. Дипломаты рассказали «Новой», что им было запрещено общаться с Павлом на украинском, расспрашивать об уголовном деле и передавать нужные лекарства. На лице молодого человека консулы увидели язвы. (Позже Игорь Гриб назвал это следствием врожденного заболевания печени, медицинские документы есть в редакции.) Также следователи отказались допустить к Павлу украинскую врачебную комиссию. Вместо этого юношу вывезли в местную больницу, но на днях вернули обратно в камеру.
