Специальный корреспондент Би-би-си Гэбриэл Гейтхаус только что вернулся из Ливии, куда он отправился в поисках золотого пистолета Муаммара Каддафи.
В октябре 2011 года Гэбриэл работал корреспондентом в Ливии и видел, как ливийские повстанцы ликовали по поводу смерти полковника и размахивали его позолоченным пистолетом как символом своей победы. Сейчас ему удалось найти этот пистолет и в ходе поисков увидеть, что представляет собой Ливия четыре года спустя после свержения режима Каддафи.
О своей поездке Гэбриэл Гейтхаус рассказал продюсеру Русской службы Би-би-си Александру Баранову.
Александр Баранов: Гэбриэл, как вам вообще в голову пришла эта идея – отправиться в такое опасное путешествие в поисках золотого пистолета?
Гэбриэл Гейтхаус: Четыре с половиной года назад, когда я оказался в родном городе Каддафи Сирте в тот самый день, когда он был пойман и убит повстанцами, я увидел картину, которая не выходила у меня из головы. Молодой парень в синей футболке с надписью красными буквами Love и в бейсбольной кепке New York Yankees сидел на плечах своих товарищей и размахивал золотым пистолетом, который, как оказалось, принадлежал Муаммару Каддафи. Парня тогда прославляли как героя. С тех пор я потерял с ним контакт, но мне хотелось увидеть, что происходит в Ливии сейчас, что произошло за эти годы, прошедшие после революции.
А.Б.: Как я понимаю, вы прилетели в Триполи обычным авиарейсом?
Г.Г.: Да, туда летают самолеты по расписанию, можно прилететь из Стамбула, никаких проблем. Мы провели в Триполи пару дней. Триполи все еще столица Ливии. Здесь сидит правительство. Но это правительство не признано международным сообществом. Признанное правительство находится на востоке страны, а местное поддерживается своего рода коалицией ополченцев-исламистов.
А.Б.: Каково было ваше первое впечатление о Триполи, насколько изменился город?
Г.Г.: Внешне все осталось точно таким же, как и было. Но атмосфера полностью изменилась. Когда я был в Триполи в прошлый раз, там царила атмосфера эйфории революционного оптимизма. Диктатор свержен, и все теперь может измениться к лучшему. Сейчас это опасное место, где повсюду царит страх иного рода, это очень похоже на Ирак и другие страны, где были свергнуты диктаторы. К атмосфере насилия добавилась неопределенность, потому что никто не знает, что будет завтра.
Я шел вдоль берега моря, там стоит большой отель, который был мои домом в течение шести месяцев в 2011-2012 годах. Теперь это уже никакой не отель, это штаб-квартира вооруженных исламистов, которыми руководит человек, бывший в прошлом союзником Усамы бин Ладена. И он – лишь один из многих командиров, правящих сегодня Ливией. Триполи производит впечатление неспокойного города.
А.Б.: Вы почувствовали, что отношение к иностранцам, приезжающим с Запада, изменилось, как это часто случается, когда люди разочарованы, более циничны и начинают обвинять нас в том, что случилось?
Г.Г.: На самом деле нет, я этого не почувствовал. Но мы недолго пробыли в Триполи, мы уехали в Мисрату. Это город, из которого пришли бойцы, схватившие Каддафи. Это город практически независим сейчас, и люди там необычайно дружелюбны. Они по-прежнему гордятся своей революцией, несмотря на то, что все обернулось не совсем так, как они надеялись. И я должен сказать, что меня приняли очень, очень тепло.
А.Б.: Но, наверное, несмотря на дружелюбие, есть вещи, которые иностранцу в Ливии сейчас лучше не делать…
Г.Г.: В 2012 году я сел в машину и проехал от Триполи до Бенгази – пересек страну с запада на восток. И все было прекрасно. В Бенгази я мог вечером гулять по городу, сидеть в кафе, поздно вечером я мог один пешком возвращаться в отель. Кто-нибудь мог предложить меня подвезти. В общем, все, как в обычном городе.
Сейчас вы можете проехать от Триполи до Мисраты. Но не дальше. Самое дальнее, куда мы забирались, это 120 км к юго-востоку от Мисраты. Это последняя черта, за которой – “Исламское государство”. Даже если вы и доберетесь до Бенгази, где зародилась революция, вы окажетесь в месте, где царит полный хаос. Практически это зона военных действий. Здесь множество вооруженных группировок самого разного свойства, воюющих друг с другом.
А.Б.: Я всегда удивлялся тому, как государство или то, что от него осталось, его инфраструктура все еще функционирует в такой ситуации многие годы.
Г.Г.: Это интересно, но функционирование государства, судя по всему, это глубоко укорененная вещь. Даже несмотря на то, что страна расколота на несколько частей, гражданские службы, такие как банки, водопровод, электроснабжение – все это продолжает функционировать. Нефть по-прежнему добывается, хотя и в меньших объёмах.
Государственные службы, как оказывается, – довольно стойкая вещь, которую сложно разрушить окончательно. Конечно, здесь периодически бывают отключения электричества, и хорошо видно, что это государство, которое разваливается. Но оно работает гораздо лучше, чем можно было ожидать.
А.Б.: Вы на самом деле рассчитывали найти пистолет, когда туда отправились?
Г.Г.: Честное слово, я понятия не имел. У меня были фотографии, которые я тогда сделал – парня в бейсболке, другого парня, показывавшего мне тот же пистолет. Поэтому я решил, что для начала мне надо поехать в Мисрату и найти этих людей. Так что, когда я встретил этого парня в бейсболке, Мохаммеда Элбиби, я ему первым делом показал фотографии. Он все хорошо помнил.
Я его спросил, как получилось, что его объявили героем? Он сказал мне, что это была ошибка. Он вообще не ловил Каддафи, он просто в общей суматохе нашел этот пистолет, лежавший на земле рядом с машиной из кортежа диктатора, которую обстреляли с воздуха. И когда другие повстанцы увидели его с этим пистолетом, все решили, что именно он поймал Каддафи. Таким образом, он случайно стал героем.
Я спросил его, знает ли он, где сейчас находится этот пистолет? И он без всяких эмоций ответил “да” и показал мне пистолет. Я испытал необычное чувство. Это был позолоченный “Браунинг” калибра 9 мм, судя по всему, сделанный в Бельгии. Мохаммед сказал, что это был подарок Муаммару Каддафи от его сына на годовщину революции, приведшей Каддафи к власти.
Я подозреваю, в Ливии есть люди, готовые заплатить за этот пистолет большие деньги. Мохаммед говорил мне, что ему предлагали довольно крупные суммы денег. Но он не намерен его продавать.
А.Б.: Теперь, после этой поездки, какие у вас впечатления, что вы думаете о стране? На что там могут надеяться люди?
Г.Г.: Все это довольно грустно на самом деле. В первые полгода после революции я был искренне настроен оптимистично. Это была очень необычная революция, потому что у нее не было лидера. У них просто была общая цель – свергнуть полковника Каддафи. В революции участвовали люди из самых разных слоев населения, из разных частей страны, разных племен. Кто-то был исламистом, кто-то светским человеком, но они все объединились.
Они добились своей цели, и в течение полугода мне казалось, что все обернется к лучшему. Но, как и во многих таких случаях, это не закончилось ничем хорошим. И сейчас есть чувство неизбежности такого исхода.
