Максим Миргородский (позывной «Майк»), на тот момент майор ВСУ и командир 1-го батальона 79-й ОАЭМБр.
Мы начали работать в терминале с октября, пришли туда как раз перед ранением «Редута». Расклад был такой: в новом терминале у нас было 90 человек, в старом – 35, на вышке – 20 человек. Вот и все «киборги». Из них 15 человек в новом терминале: ДУК «ПС» и 5-6 человек из 93-й бригады. Остальные – из 79-й аэромобильной бригады.
– Этот состав был скопирован с отряда «Редута»?
– Нет, до этого в терминалах и на территории аэропорта было вдвое больше бойцов. Мы когда заходили, нас было вообще 80 человек. Всего. И мы распределили 80 человек на три объекта. А потом три дня создавали видимость большей группировки. Если бы сепаратисты знали, сколько у меня там было людей, они бы, думаю, просто раздавили нас массой. Мы несколько дней создавали видимость большей группировки, пока я не подтянул ещё бойцов.
– А люди «Редута»?
– Там была интересная ситуация. Когда «Редут» был уже ранен, он сказал: «Если ты хочешь сохранить жизнь своим – оставь их с теми, кто уже оборонял терминал. Пусть повоюют вместе, наберутся опыта».
Я пришёл их менять, так как они натерпелись там за несколько месяцев без ротации, крови напились вдоволь. Но «Редут» по радиостанции дал такой совет. Я его послушал. Но как только был эвакуирован «Редут», третий полк спецназа ушёл вслед за ним. Для меня это был шок. Они рассказали, кто, где и какие позиции держал – и ушли. И для нас всё началось с чистого листа. Кто остался, так это бойцы ДУК «ПС». Их было всё время 15-20 человек, сидели они в новом терминале. Это люди, которые были там при спецназе; люди, которые знали там где и что (улыбается). ПР… ПРС… Мы их называли попугаями… Где, сколько попугаев стоит? А вот столько. Ну, и ещё шесть бойцов из 93-й бригады остались. Это были сапёры и медики. И вот так был создан костяк. Мы его таким создали – 20/90/35. И этот костяк держался три месяца.
Кроме того, в октябре, когда я узнал, какое количество было и есть сейчас – я понял, что моих людей там не хватит. Потому начал дёргать за ниточки начальство…
– Ты, майор, дергал за ниточки руководство?
– Ну, а что делать, раз остальные отказались оборонять ДАП? Так вот. Поднимаю я начальство, и оно присылает ротно-тактическую группу 93-й бригады. Мы её базируем в Песках, и она становится группой быстрого реагирования. Зачищает посадки перед взлёткой. Сепаратисты находились в тот момент на РЛС и в Спартаке. Но там была мелочь, которая «гуляла» и наблюдала: «приземлились укропы» или нет. Для укрепления на месте не было у сепаров таких сил, чтобы там нормально закрепиться и контролировать территорию. Опытное и Водяное – тоже. ДУК «ПС» там частенько «бродил». Так же и в Спартаке. Полноценная мирная жизнь, октябрь месяц. Мы предполагали, что для того, чтобы долгосрочно удерживать аэропорт, должны расширить зоны полномочий. Но тех сил, что у нас были, не хватало для этого. Мнения и предположения наверх я выдвинул. На что был получен ответ, что это было принято во внимание. И всё. А напряжённость на фронте нарастала. Ни для кого из нас не было секретом, что донецкий аэропорт изначально по Минским соглашениям был зоной разграничения, которая должна была быть нейтральной, которая относилась к буферной зоне «ДНР», и мы оттуда должны были уйти, получив в замену n-ное количество населённых пунктов. Но, учитывая большую информационную освещённость обороны, он стал символом. И обмен бы повлёк за собой резонанс даже с учётом того, что он был оправдан. Так мы стали «киборгами», а аэропорт – символом.
– А ты знаешь, откуда пошло слово «киборги»?
– Конечно. Ну, так можно посмотреть в YouTube. Девочка-снайпер из батальона «Сомали», куря сигарету вместе с «Мотороллой» на балконе девятиэтажки (указывает на точку в карте: тут девятиэтажка, уже разбитая), сказала: «Да они там непонятные какие-то, обкуренные, что ли. Они, как «киборги». И вот эта девочка и впервые назвала всех нас «киборгами». И пошло.
– А кто командовал боевыми действиями со стороны сепаров?
– Командовал «Гиви». «Моторолла» был приданный, хотя у него была своя группа. Между ними не было слаженности. Это обернулось для них колоссальными потерями.
– Можешь оценить их потери за октябрь?
– Ну, без этих громадных цифр, которые любят приписывать… Ну… минимум сто человек они там потеряли. За октябрь. Тот самый «Ялта», который в YouTube рисовался. Мы сами использовали интернет и смотрели, что они выкладывают, где они «заходят» на аэропорт, и работали по тем точкам. Они сами тупили и выкладывали информацию. Сильно хотелось им похвастаться. Когда они ехали на танке и снимали, мы этот маршрут расписали за каждые сто метров для арты. И как только слышали гул танка оттуда, арта отрабатывала по цепочке, клали снаряды. Результат от таких действий был колоссальный.
– А вот тут поподробнее. Что там была за система огня артиллерии?
– Это «Редут». «Редут» – молодец, он создал систему работы огня артиллерии. Они её называли «карусель». Смысл её в том, что при плотной атаке арта работала по трём зонам – дальней, средней и ближней. Ближняя – 500 метров, средняя – 1-1,5 км, дальняя – от 1,5-5 км. Где самые вероятные были скопления сепаров. Этакие три кольца. И каждый боец у нас был подготовлен, чтобы корректировать артиллерию. Бойцы определяли скопление и перемещение, определяли в радиоэфире места размещения и передавали цель, нумерацию, обыкновенную нумерацию, как это было в старой советской артиллерийской школе: там 101 цель, 206-я… А потом «Маршал» эти цели определял экзотическими словами (смеется): «красивая», «любимая», «кактус», «нутелла». С «нутеллы» часто, например, выезжала ЗУ-23, быстро отстрелялась и ушла. И мы когда просили навестись на «нутеллу», то бывало, что после нашей просьбы до самого выстрела проходило лишь 6 секунд! Цели были пристреляны и орудия были наведены, парням только надо было сказать.
– Да, «Редут» сделал качественно.
– Это да. Плохое было в том, что когда «Редут» уходил, он забрал с собой карту, на которой были размечены эти точки. Потому всё пришлось делать с чистого листа. Когда я осознал ситуацию: людей мало, арту пристреливать заново, спецназ ушёл, то потребовал, чтобы артиллерию всю переподчинили мне. Меня тогда никто не знал. Ну кто такой «Майк»? Ну майор какой-то… А я вызвонил руководство и сказал, что если оно хочет, чтобы мы успешно обороняли аэропорт, то всю артиллерию должно подчинить мне. У меня было в подчинении две батареи «Градов», батарея самоходных гаубиц, батарея Д-30 и батареи, которые я «пригнал», 120-х миномётов. Мы все это добро распределили, обменялись целями. И когда в эфире появлялось: «Майк», «Майк», на пятиминутке что-то гудит и постреливает», – мы наносили удар и выносили там всё.
Сепаров привозили, как правило, ночью. Их привозили, как… не знаю, не могу найти другое слово, дол@е*ов. Выгружают из БТР и танков, и строят. И тут в тепловизор наш боец смотрит и говорит:
«Там сепары строятся».
Я: «Где?»
Боец: «От пожарки 100 метров».
Я: «Ну, как начнут движение, говори, мы взвелись».
Ну, в итоге они начали движение, мы туда насыпали 120-мм мин – они лежат, их начали оттаскивать. Всё, никто никуда не идёт.
– Мда, потери у них там были неслабые.
– Ну, Стрелков же подтвердил, что не нужен был ДАП их «ДНРу» путём таких жертв. И «Гиви», и «Моторолла» там перемололи уйму своих людей. Крайний раз, помню, что «Гиви» вообще там отстранили. Группа «Сомали» была почти полностью уничтожена.
Вот такой был октябрь. К концу месяца я подтянул 95-ю бригаду, и «девяностопятка» завела людей в новый терминал. И появилась, так сказать, «Дорога жизни». В новом терминале из 90 человек 25-30 бойцов были из 95-й бригады. Всего участвовали в обороне 160 человек из 95-ки.
– 95-ка работала только в терминале?
– Нет, она работала и по посадкам. В первом бою 95-ка потеряла двух бойцов. Они пришли с «Куполом», прочистили эти посадки и отошли. Тут они работали на танках и БТРах, отогнали сепаров с этих позиций. Сепары там понесли огромные потери тогда. Накрошили сепаров, но потеряли двух бойцов. Помню, тогда ещё два БТРа блуканули и мы их трассерами вывели на дорогу. А сепаров оттуда выгнали.
– А ДУК «ПС»?
– А ДУК «ПС» остался в аэропорту. Ребята остались без смены, у них даже мысли не было ротироваться. Слово «ротация» появилась в средине октября. И то только я её делал. Так получилось, что 95-я ротировала своих людей в Пески, а оттуда приходила замена. Я людей ротировал в Краматорск, они там очухивались, ехали на неделю в Николаев, там очухивались и возвращались назад в ДАП. Поставлено было так: две недели – в ДАП, неделя – в Краматорске, неделя – в Николаеве. Налаженная система. Раньше ротаций не было, привозили только еду, воду и БК пацанам. 93-я бригада и спецназ сидели тут с мая безсменно. Это было решение «Редута». Я считал иначе, что две недели интенсивных боев выводят бойца из колеи, и если мы хотим там иметь боеспособных людей – их надо освежать. Потому была ротация.
– Какова была плотность боёв?
– Ну, если взять двенадцатибальную шкалу, то десяточка. Плотненько, охрененно, но не так прямо, чтобы полная задница.
– Как удавалось отбивать сепаров в терминале?
– У сепаров банально не хватало сил, чтобы отбить терминал. Он громаднейший. Даже с учётом того, что эта постройка не была рассчитана под артобстрел – вон он сколько продержался. Поэтому зачистить полностью у них не получалось. Ну, прошёл ты через огонь артиллерии, зашёл в терминал. Но ты не сможешь там долго находиться. У тебя нет тепла, у тебя ограниченное количество боеприпасов. Ну, взял ты десять магазинов, принёс гранаты, молодец, но ты часть потратишь, чтобы вообще зайти в терминал, а зачищать его как? Мы это понимали, потому просто создавали огонь необходимой плотности, после чего сепары, выстреляв БК, сразу пытались уйти. Не было возможности, сил и средств это отбивать у них. Наши парни не отходили, они занимали самые выгодные места. Потому группа сепаров, когда заходила, понимала, что зачистить его нереально. И выходили, если получалось. А получалось далеко не всегда. А подходили они на БТРах, на БМП, и так мы их колошамтили. Когда они подходили на броне, к ним уже летели 120-мм мины. Клац – с БТРа трое упали. Пока им оказывают помощь, мы ещё туда досыпаем. А потом, если заходят в терминал, там вообще грусть-печаль. И богиня войны – не зря её так называют – артиллерия, она тут выносила всё. Надо отдать должное «Цунами» с его 120-мм миномётами. Надо отдать должное «Метеору» – это командир артиллерии 93-й бригады, который рядом со мной сидел и жил.
– Много сыпали?
– Да так много, что возникали вопросы у руководства по нецелевому использованию боеприпасов. Говорит (пародирует): «Вы за сутки использовали 700 мин. Что за нецелевое использование?». Тогда я ему отвечал: «Товарищ генерал, приезжайте сюда и личным примером покажите, как надо использовать мины».
– Сколько уходило в день обычно?
– В день уходило по 600-700 мин, 200-300 – на гаубицы. Да, ну много. Я же говорю, богиня войны. Что бы там не рассказывали про «киборгов», но все должны знать, что 50% обороны ДАП – это артиллерия, 40% – это танки, причём конкретно можно выделить одного позывного – это «Адам»! Если бы не он, то не могу утверждать, что удержали бы. И только 10% – это люди, что сидели в терминалах. 10% всего (смеётся). Вот такие вот мы «киборги».
Источник: «Петр и Мазепа»
