Никита Горбань сидит, скрестив ноги, на старой стальной больничной койке, и проводит пальцами по бинту на ноге — там, где раньше были пальцы. На нем все еще та одежда, в которой русские отправили его домой, — армейская зеленая футболка и спортивные штаны. Он бледный, худой и выглядит намного старше своего 31 года. «Я сильно похудел, — говорит он, глядя вниз. — Я плохо выгляжу». Он меняет положение на кровати. Прошло около двух недель с тех пор как он может стоять, и ему приходится регулярно двигать ногами, чтобы они не болели.
О том, через что пришлось пройти этому человеку вместе с сотнями и тысячами других украинцев, пишет Би-би-си.
В Запорожье яркий весенний день, но россияне проводят бомбардировки региона, поэтому окна в больнице затемнены. Воздух в палате горячий и несвежий.
Никиту вернули в Украину всего три дня назад в рамках обмена пленными и доставили в эту больницу вместе с другим мужчиной. Они провели три мрачные недели в тюрьме в России. Другой мужчина, 28-летний Сергей Василига, вернулся с ампутированными обеими ногами. «Ему не так повезло, как мне», — говорит Никита.
Переговоры об обмене пленными ведет вице-премьер Ирина Верещук. «На этом обмене были тяжелораненые — ампутированные конечности, сепсис, другие тяжелые травмы», — рассказала Верещук.
«Были явные признаки пыток, — добавила она. — Истории, которые они нам рассказывали, ужасные».
В течение пяти дней после возвращения Никита должен был носить одежду, в которой его вернули, с русской маркировкой
Испытания Никиты начались в начале марта, когда российская армия вошла в Андреевку, маленькое село к западу от Киева. Никита, лаборант киевской больницы, прятался в холодном влажном подвале с матерью, ее мужем Сашей, женой и пятилетним сыном. Саша был отчимом Никиты, но они уже давно считали друг друга отцом и сыном.
Россияне ходили по домам, вытащили двух мужчин из подвала и избили, рассказал Никита. «Была стрельба, в деревне убивали людей, это было ужасно», — вспоминает он. Им завязали глаза и под дулом оружия отвели в поле, где пытали.
У Никиты есть свежий шрам на косточке пальца — по его словам, он остался после того, как россияне затянули гаечный ключ вокруг косточки и крутили его, пока кожа не треснула. Он слышал других людей вокруг себя, но не знал, сколько их было.
«Все, что я помню — я думал, где мой отец? А если его больше нет со мной?», — говорит он.
Русские забрали у них сапоги, наполнили водой и снова обули. Тогда узников заставляли лежать лицом к земле на морозе. «Мы так лежали три-четыре ночи, под дождем, и все больше замерзали», — говорит Никита.
Дом Никиты в Андреевке
Когда он больше не слышал россиян поблизости, Никита тихо спросил: «Папа, ты здесь?» И голос Саши тихо ответил. Они были вместе. С тех пор они продолжали разговаривать, когда это казалось безопасным, уверяя друг друга, что они рядом.
Когда они лежали в поле, ноги Никиты сильно замерзли. Вскоре он совсем не мог их чувствовать. Потом близко к ним начали падать снаряды, объявляя о себе громкими шлепками. «Мы долго так лежали на Земле, снова и снова прощаясь с жизнью», — говорит Никита.
В конце концов их подняли с земли на грузовики. С завязанными глазами Никита пытался оценить, сколько прошло времени. В какой-то момент их объединили с другой группой заключенных и погрузили на вертолеты.
Начался голод — с тех пор как их забрали, им дали только одну миску каши, кусок хлеба и печенье, рассказал Никита. С вертолетов их пересадили на самолет. Никита почувствовал, как двигатели крутятся, а самолет несется по взлетной полосе и взлетает.
Он предполагал, что находился с 10 или 12 другими заключенными. «Все в порядке?» — сказал он вслух, под звук двигателей. «Да, я в порядке», — ответил Саша.
Надя Галуменкова держит фотографии внука Никиты (слева) и сына Саши (справа) с сыном Никиты Артемом
В селе жены Никиты и Саши, Надежда и Светлана, вместе с сыном Никиты Артемом переместились из своего подвала в большее убежище под домом соседа. Они не знали, где их мужья.
Через несколько домов начали волноваться и Сашины родители, Надежда и Владимир. Саша перестал отвечать на их звонки, но невозможно было выйти из дома, чтобы узнать, в безопасности ли он. Вокруг деревни падали снаряды, а во время перерывов в обстрелах русские солдаты грабили дома.
Больше месяца во время оккупации ни одна семья не знала, жив ли кто-то из их родных.
В какой-то момент Никита и Саша пересекли воздушное пространство России, и грузовой самолет начал снижаться. Их отвезли в лагерь, где наконец сняли повязки с глаз и они увидели друг друга. Они обнялись.
Никита сказал, что русские тоже пытали гаечным ключом и Сашу, но хуже, и один из его пальцев свисал на лоскуте мышц и кожи.
Его доставили в полевой госпиталь для лечения. Сняв повязку, Никита наконец увидел свои ноги. Его пальцы на ногах почернели. Он знал, что получил сильное обморожение от холода, и обратился за медицинской помощью. В полевом госпитале высушили и перебинтовали пальцы ног, но больше ничего не сделали.
Ему снова обули сапоги, и после пяти дней пребывания в лагере узников на грузовиках перевезли в СИЗО № 1 — тюрьму российского города Курск.
Владимир Галуменков дома у Саши и Никиты
Новых заключенных одели в форму, подстригли волосы и сказали, что их «вакцинируют» — как оказалось, это был эвфемизм для избиения, говорит Никита. Когда их с Сашей закрыли в камере вместе с 10 другими, Никита все больше убеждался, что может потерять обе ноги.
«В ту первую ночь я понял, что не могу ни чувствовать, ни контролировать свои ноги вообще, — вспоминал он. — И они начали жутко вонять».
У других заключенных была такая же печальная ситуация. Некоторые позже потеряли целые конечности.
Уход в тюрьме был минимальным — прививка антибиотиком и смена повязки раз в три дня. По словам Никиты, тюремный врач сказал ему: «У нас здесь хорошее лекарство, но это не для вас».
Заключенные развлекали друг друга в камере, вспоминая о своих семьях и рассказывая анекдоты. Их заставляли учить патриотические русские песни наизусть и исполнять их для гвардейцев, — рассказал Никита.
«Гимн России, еще одна отвратительная песня, прославляющая Путина. Нам их утром дали и сказали выучить до обеда», — говорит он.
По его словам, их допрашивали два-три раза в день и били. После их заставили подписать документы о том, что с ними хорошо обращались, кормили и не причиняли вреда — так они узнали, где они находятся, поскольку на документах стоял штамп «Курский СИЗО 1».
После трех недель заключения состояние ног Никиты резко ухудшилось, и его вместе с двумя другими перевели в больницу. Хирург сказал, что ему ампутируют все пальцы ног. «Они тогда были в таком плохом состоянии, что во время осмотра у меня просто отвалился палец на ноге», — вспоминает он.
Он провел неделю в больнице после операции, прежде чем чиновник там сказал ему, что его и нескольких других тяжело раненых мужчин отправят домой, «чтобы ими занимались их семьи».
Ирина Верещук рассказала ВВС, что россияне пытались обменять гражданских заложников на российских военнопленных в Украине — шаг, запрещенный Женевской конвенцией. «Поэтому они захватили всех этих заложников — мирных жителей, женщин, работников местных советов, чтобы попытаться их использовать», — сказала она.
«Мы знаем, что там более тысячи заложников — включая почти 500 женщин. Мы знаем, что они находятся в тюрьмах и СИЗО в Курске, в Брянске, в Рязани, в Ростове», — добавила вице-премьер.
Никиту так и не увезли в Курскую тюрьму, где он последний раз видел Сашу. Из больницы его снова повели на самолет, на этот раз в Симферополь в Крыму. Российские власти сообщили Верещук, что у них нет свободных карет скорой помощи, поэтому тяжелораненых везли на обмен в течение пяти часов на грузовых платформах.
Никите придется заново учиться ходить
На месте встречи россияне положили на шоссе раненых на носилках и ушли, а украинские солдаты подошли и забрали их.
Никита все еще не верил, что он в Украине — вплоть до момента, когда один из солдат посмотрел ему в глаза и сказал по-украински: «Добро пожаловать домой, друг».
«Я был ошеломлен, — сказал он. — Я знал, что вернулся на родину». Он ничего не знал о том, что произошло в Украине в течение последнего месяца.
Никита дал украинскому чиновнику номер жены Надежды и ждал, сердце колотилось в груди.
«Я просто ждал гудков, чтобы знать хотя бы, что ее телефон работает, — сказал он. — Потом начались гудки, она сбросила звонок, и я знал, что она жива». Со второй попытки Надежда ответила. Она сказала ему, что они с Артемом в Бельгии, и они в безопасности.
«Пять минут мы просто плакали в трубку, — говорит Никита. — Мы пытались поговорить друг с другом, но не могли. По моим щекам текли слезы. Я просто услышал, как она поздоровалась, и не мог вдохнуть».
Надежда позвонила Сашиному брату Вячеславу и его родителям Надежде и Владимиру, чтобы сообщить им новость. «Мы теперь знаем, что Саша был жив, когда Никита уехал, но это было две недели назад, — рассказала мне его мама Надежда. — Так что мы все еще здесь ждем и надеемся. У нас еще не все хорошо».
Брат Саши Вячеслав и его жена
После возвращения в Украину Никита пытался организовать перевод из Запорожья в киевскую больницу, где он работал. Процесс тормозился. Но вдруг во вторник утром к нему пришла медсестра и сообщила, что он едет домой.
После долгой поездки в карете скорой помощи Никиту привезли в киевскую больницу, где его встретили как героя. Его отвезли в отдельную комнату с большим открытым окном с видом на сосны.
Утром в среду к нему пришли заведующий медицинским отделением и главный хирург. Они с волнением ждали известия о Никите, и оба расплакались после его возвращения. Двое других их коллег, супружеская пара, недавно погибли вместе с детьми от российского снаряда.
«Его возвращение так много значит для нас, — сказал хирург Юрий Шиленко. — Ему надо будет заново научиться ходить, но мы сделаем все для него».
Никита обул больничные тапочки и продемонстрировал успехи — встал и сделал несколько шагов. Врачи обсуждали его планы восстановления. Но он не очень слушал.
«У меня в голове только одно, — сказал он, когда они ушли. — Поехать к жене и сыну».
