Сенатор Людмила Нарусова заявила, что в России введена «военная цензура» о ситуации в Украине.
В эфире «Дождя», вещание которого власти заблокировали, она напомнила, что госканалы, через которые пропаганда рассказывает об отсутствии жертв, известны трансляцией фейков еще со времен «распятого мальчика» на Донбассе. Она напомнила, что запрет вещания негосударственных СМИ возможен только в чрезвычайном или военном положении. Ни то, ни другое пока не объявлено в стране.
«Сегодня у нас было заседание Комитета <Совфеда по конституционному законодательству>, я пыталась выступить, правда, председатель Комитета сказал, что повестка дня исчерпана и нам не о чем говорить. Но я пыталась выступить. (…) Вот это предписание слушать только Первый канал… Это короткая память наших граждан. Я помню, несколько лет назад, когда было наступление на Дебальцево, по-моему… На Первом, на Втором, на НТВ, Соловьев с Киселевым — все показывали сюжет с несчастной женщиной, которая рассказывала про якобы распятого на кресте мальчика на глазах у матери. Но мы-то все помним, что потом это оказалось чудовищным фейком, чудовищной ложью.
Даже человек, далекий от военной профессии, понимает, что за столько суток напряженных боев не может не быть жертв. Я сегодня была в Комитете солдатских матерей, который просто завален звонками и письмами матерей, которые утратили связь с детьми, призванными туда. Им нечего терять, они ищут хоть что-то, что дало бы им информацию. Они видели фотографии реальных своих сыновей, и стали связываться, и выяснили, что кто-то в плену, кто-то погиб. Но вопрос о том, чтобы хотя бы тела погибших собрать просто не стоит».
Также Нарусова сообщила, что власти не задаются целью вывезти тела убитых российских солдат.
«Лично я сегодня звонила в штаб Западного военного округа, пресс-секретарю заместителя Министра обороны, и говорила, почему бы не договориться о коридоре, по которому хотя бы можно вывезти тела? Ведь они лежат не преданные земле, дикие бродячие собаки обгладывают тела, некоторых нельзя идентифицировать, потому что они обгорелые. По каким законам войны это возможно?! Мой папа, который ушел на фронт в 41-м году, говорил, что первое после любого боя — это сбор тел. У меня просто нет сил говорить. Я не отождествляю себя с теми представителями власти, которые выступают за войну. Что они делают, по-моему, сами не знают. Они выполняют приказы, а не думают, что они делают».
