Пятый президент Украины Петр Порошенко дал интервью в программе Рандеву с Яниной Соколовой. Краткое содержание изложило НВ
О расследовании в ГБР. Я ничего не боюсь. Я много лет был в оппозиции, и эти мальчики не первые, кто хотел упечь Порошенко. Вы помните и 2003, и 2004 год, когда были «наезды» на телеканал. Ничего у них не получится. Во-вторых, это будет удар в первую очередь не по Порошенко. Это будет удар по украинской власти и государству Украина по возврату политических преследований. Если это будет их выбор, поборемся.
О путче. О путче. Именно так и будет. Наш представитель по этому поводу Лиза Богуцкая заранее сообщит, когда будет путч. (Смеется). […] Подобные разговоры о Майдане — что кто-то проплатил Майдан, кто-то организовал Майдан, кто-то способствовал — это абсолютно не соответствует действительности. Люди, которые это утверждают, не имеют никакого отношения к Майдану. Люди реагируют на вопиющую несправедливость. Я прошу никого никогда не пугать Майданом. […] У нас сейчас другие условия, у нас сейчас идет война, и вся страна должна быть объединена, чтобы дать отпор агрессору. […] В таких условиях страна может Майдан не пережить. Государству сейчас Майдан точно не нужен.
О встрече с Коломойским. За последние два-три года один раз после президентских выборов. Это было более трех месяцев назад. Это был разговор продолжительностью полчаса, и она была ни о чем. Никаких обсуждений, никаких договоренностей там не было. Это была инициатива его и моего знакомого. После этого мы не разговаривали. Определенное влияние Коломойского на Зеленского есть, однако преувеличивать его не стоит.
О Сенцове и пленниках Кремля – читайте тут
О Викторе Медведчуке. Правоохранительные органы и суды, и я все делал, чтобы это было так, должны быть независимыми от президента. Если у нас президент будет говорить: «Этого посадить, а этого отпустить», это не будет демократической страной. Ни разу не было такого, что кто-то обращался относительно Медведчука с глубокими обвинениями, а я говорил его не трогать. Роль Медведчука — он не представлял Украину. Единственный, кого он представлял, был Путин. […] Медведчук дважды был у меня дома перед тем, как выезжал к Путину. Мы согласовали его позицию перед переговорами с Путиным. И только в вопросе освобождения заложников, никаких других вопросов мы не обсуждали
О формуле Штайнмайера. Я бы просил не играть в пересмотр достигнутых договоренностей по Минскому формата. У нас есть тринадцать пунктов Минских соглашений. Они являются базовыми документами. Нами согласована дорожная карта имплементации Минских соглашений — это значит, что и когда должно делаться. Она обсуждалась на Нормандские формате. Согласно ей, должен быть сделан компонент безопасности, который дает возможность гарантировать свободное волеизъявления граждан и свободные выборы. Если кто-то скажет, что нам надо срочно весной провести местные выборы, в том числе на оккупированных территориях, не говоря при этом компонент безопасности, который бы гарантировал возможность проведения кампаний. Потому что в Минских соглашениях записано, что это должно быть по украинскому законодательству, организовано украинскими государственными органами, должны быть проведены украинские политические силы, которым должно быть гарантировано участие в этих выборах. Кандидаты от Украины должны ездить туда и агитировать. […] Вывод войск, разоружение незаконных вооруженных формирований, вывоз артиллерийского и танкового вооружения, четкая позиция по обеспечению перекрытия неконтролируемого участка украинско-российской границы, присутствие украинских политических сил, украинского законодательства и украинских организаторов, а также чрезвычайное важная вещь — участие внутренне перемещенных лиц. […] Никакого соглашения Штайнмайера не существует в природе. Никакой формулы Штайнмайера якобы с кем-то согласованной не существует. Были предложения.
О встрече Нормандской четверки в Берлине. Когда Путин сказал, что у России есть формула Штайнмайера, написанная Лавровым (министр иностранных дел РФ — ред.), Я сказал: «Простите, вот есть письмо двух министров иностранных дел, где изложено, что такое формула Штайнмайера». Он говорит: «Нет, это совсем не то, мы будем основываться на наших предложениях». Я советую быть очень осторожными. Мы заинтересованы в мире, мы заинтересованы в восстановлении суверенитета Украины над оккупированными территориями. Но точно не наоборот. Мы не заинтересованы, чтобы это был российский анклав, и чтобы Россия под стволами своих вооруженных сил отмечала, кто будет избран на этих выборах. […] Путин также предлагал мне договориться, кого мы выберем, и провести это через выборы. Я сказал: «Нет, выбирать будет украинский народ». Есть закон, он один для всех.
О Роттердам+. Никакого отношения я к этой формуле не имею, никогда ее в глаза не видел до того, как она была введена, до того, как она была представлена рынком, до того, как она начала публично обсуждаться. Самое главное — цена меняется каждый раз. До этого вообще не существовало формулы, и цена устанавливалась ручным управлением. И я считаю, что любая формула лучше ручного, непрозрачного создания цены. В 2017 году были приняты изменения в закон, которые предписывали — формулу отменить, ввести рынок. И только рыночные цены могут быть справедливыми. Очень важно, что наш разговор происходит после отмены формулы и после введения рынка. И что произошло? Если бы цена была завышена, она должна была упасть. После этого цена увеличилась. Всем разговорам о завышенной цене Роттердама нет ни одного объективного подтверждения.
