Азиатские вояжи высоких должностных лиц администрации Джо Байдена — под пристальным вниманием Пекина. После семи месяцев дипломатического затишья страны Юго-Восточной Азии попали практически в объятия ведущих американских членов правительства — госсекретаря Энтони Блинкена, министра обороны Ллойда Остина и заместителя госсекретаря Венди Шерман, за короткий срок посетивших большинство стран региона.
Но и это еще не все. Блинкен должен пять дней подряд присутствовать на виртуальных ежегодных саммитах министров иностранных дел АСЕАН с государствами-партнерами и отдельно провести встречу с представителями пяти стран субрегиона Нижнего Меконга (Мьянма, Камбоджа, Лаос, Вьетнам и Таиланд). Это при том, что предыдущая администрация обычно направляла на такие мероприятия чиновников более низкого ранга. А в конце августа вице-президент Камала Харрис планирует привезти экономические предложения во время визита в Сингапур и Вьетнам, сообщает ZN.UA.
Рост активности Соединенных Штатов в регионе, который играет решающую роль в их стратегии противостояния с КНР, воспринимается последней как попытка Вашингтона перетянуть на свою сторону соседние государства и «сорвать региональный мир и стабильность». Но увеличение собственного экономического и геополитического веса делает Пекин все храбрее и настойчивее как в отношениях с другими государствами, так и в противостоянии со США.
Трансформация поведения Китая, который даже в условиях конфронтационной стратегии Дональда Трампа пытался придерживаться осторожной и сдержанной политики, а также избегать резких публичных заявлений, произошла в ответ на попытки предыдущего американского президента переложить на Китай вину в распространении коронавируса. С тех пор Пекин в полной мере проиллюстрировал способность зеркально отвечать на действия США, активно применяя политику «око за око». Вследствие чего стали закрывать консульства, выдворять журналистов, усилились взаимные обвинения в причастности к возникновению COVID-19. Власть Китая начала активнее практиковать экономические санкции в ответ на действия США или других стран, а также, наследуя Соединенные Штаты, разработала законы и правила экспортного контроля, проверки инвестиций с точки зрения национальной безопасности, начала применять визовые санкции по политическим мотивам.
Пекин стал менее сдержанным в своих действиях как за пределами страны, так и внутри нее. Китайская власть жестко отреагировала на критику действий Коммунистической партии, рассматривая ее в контексте угроз внутренней безопасности, прибегла к более активным провокационным действиям на спорных территориях вдоль границ и в морских водах, а также усилила свою дипломатическую деятельность резкими высказываниями «воинов-волков». На этом контрасте КНР не перестает позиционировать себя как ответственную глобальную силу, выступающую за многосторонние отношения, открытость, соблюдение международного порядка и стоит на позиции взаимной выгоды и общего выигрыша. А также не скрывает амбиций стать ведущим государством на мировой арене, способным формировать правила и нормы согласно своему видению.
Усилению этих амбиций способствует быстрое восстановление китайской экономики после пандемии и прогнозы экономистов, что она может сместить экономику США и стать первой в мире уже в 2028 году. Параллельно власть страны укрепляет военную мощь. В день армии, который отмечали 1 августа, лидер КНР Си Цзиньпин во время своего выступления на групповой сессии Политбюро КПК подчеркнул, что к 100-летию Народно-освободительной армии в 2027 году она должна быть модернизована в самую лучшую армию мира наравне с американской.
Перспектива наращивания военно-экономического преимущества усиливается активной внутренней пропагандой об изменении международного ландшафта в пользу Китая, который характеризуется «подъемом Востока и упадком Запада», а также масштабными геополитическими проектами в рамках инициативы «Один пояс, один путь». Благодаря им, присутствие Китая ощущается сегодня во всех частях света.
Но вызов Китая наталкивается на активное противодействие со стороны Соединенных Штатов. Джо Байден усиливает меры, введенные предшественником для сокращения доступа КНР к ключевым технологиям, китайские компании подвергаются более жесткому инвестиционному скринингу, широкомасштабному пересмотру цепочек поставок полупроводников, фармацевтических препаратов, редкоземельных металлов и высокопроизводительных батарей. В ответ правительство Китая увеличило расходы на научные исследования и инновации до рекордных 1,4 трлн долл., в частности в сферах искусственного интеллекта, биотехнологий, зеленой энергетики, производства электромобилей, чтобы избавиться от зависимости от Запада и стать мировым технологическим лидером.
Атаки и контратаки в последнее время стали распространенной формой двусторонних отношений. Так, после призыва Соединенных Штатов рассмотреть возможность утечки коронавирусной инфекции из Уханьской лаборатории появилось открытое письмо к ВОЗ, подписанное 13 миллионами китайских интернет-пользователей, с требованием исследовать американскую биологическую лабораторию в Форт-Детрике. Эта история получила официальное продолжение. Представитель китайского МИД Чжао Лицзянь перевел проблему исследования источника возникновения коронавирусной инфекции в плоскость общих обвинений, где, кроме Форт-Детрика, указал на существование «более 200 американских биолабораторий за границей», повторив при этом заявления российских пропагандистов о деятельности «только в Украине до 16 таких лабораторий». Сознательно используя непроверенный источник информации, продуцированный Россией, Чжао Лицзянь дал очередные основания подозревать, что страна пытается избежать исследований, связанных с деятельностью лаборатории в Ухане, переводя общее внимание на обвинения, отдаляющие от сути проблемы.
Причины возникновения COVID-19, политика КНР в отношении Гонконга, Синьцзяна, Тибета, Тайваня, поведение в Южно-Китайском море и вопрос кибербезопасности — это не только чувствительные темы, приведшие к ухудшению отношений с западными странами, но и маркеры, на которые Китай готов реагировать достаточно жестко. Это официальные лица страны дали понять во время недавней встречи с заместителем госсекретаря Венди Шерман в китайском Тяньцзине. Министр иностранных дел КНР Ван И призвал США к диалогу, но во избежание дальнейшего напряжения в отношениях очертил три красных линии, за которые не следует заступать: бросать вызов политической системе Китая, нарушать его развитие и вмешиваться в вопрос суверенитета, то есть те, что касаются Гонконга, Тибета, Синьцзяна и Тайваня.
Заместитель министра иностранных дел Се Фэн обвинил США в навязывании собственного мирового порядка и призвал к «новому типу международных отношений», который основывается на уважении, равенстве и «беспроигрышном сотрудничестве». Он предоставил Шерман два списка требований к американской стороне. В 16 пунктах первого звучат призывы отменить визовые ограничения для членов КПК и их семей, снять санкции в отношении официальных лиц и правительственных организаций, убрать визовые ограничения для китайских студентов, остановить давление на китайские компании и преследование китайских студентов за границей, отменить регистрацию китайских СМИ как иностранных агентов, отказаться от давления на Институты Конфуция и требований об экстрадиции финансового директора Huawei Мэн Ваньчжоу и т.п.
В другой список попали «десять ключевых случаев, вызывающих беспокойство Китая» и связанных с несправедливым обращением с его гражданами, нападениями на дипломатические представительства и ростом антиазиатских и антикитайских настроений в США.
Направленность переговоров Венди Шерман с двумя ведущими китайскими дипломатами больше напоминала продолжение напряженных мартовских дебатов на Аляске, где обе стороны демонстрировали стремление достичь полной победы, оставляя мало места для компромисса. Хотя на самом деле ее визит был призван стать первым шагом к личной встрече Джо Байдена и Си Цзиньпиня (по предварительным предположениям, во время саммита «Большой двадцатки» в октябре).
Продолжение напряженной динамики на фоне официальных заявлений, что эта дискуссия дала шанс США и Китаю преодолеть многочисленные расхождения и подтвердила необходимость поддерживать связь в дальнейшем, указывает на важность для каждой из сторон считаться с настроениями внутренней аудитории. Китайские чиновники должны доказать, что действительно «не позволят никаким внешним силам пренебрегать, подавлять и порабощать себя», как пообещал в своей речи по случаю 100-летия КПК Си Цзиньпин, а администрация Байдена пытается избегать признаков мягкого обращения с оппонентом.
Спектр противоречий и градус недовольства между государствами далеки от того, чтобы снять экономическое и политическое напряжение в ближайшей перспективе. Но есть и кое-что, их объединяющее. Например, торговля (согласно данным китайской таможни, несмотря на пандемию и существующие тарифы, с 2020 года она выросла на 8,3% до 586,72 млрд долл.). А также круг международных вопросов, требующих совместных усилий. Речь идет о климатических изменениях, ядерных программах Ирана и Северной Кореи, проблеме Афганистана, из-за которой Китай уже успел обвинить США в безответственном выводе войск и создании бремени для соседних государств.
В условиях пандемии и многочисленных вызовов в мире очевидно, что взаимовыгодное сотрудничество между двумя государствами принесло бы больше дивидендов глобальной стабильности и развитию, но сейчас каждая из сторон хочет сформировать собственный союзнический пояс и закрепить преимущества. Вашингтон, чтобы удержать лидерство, а Китай — чтобы подвинуть его оттуда.
Напомним также, что китайские хакеры впервые атаковали российские компании
