Операция “Источник мира” может не только покачнуть хрупкий баланс сил, установившийся в последние годы между основными сторонами гражданского конфликта, но и вызвать дальновидные геополитические последствия.
Действия турецкой власти — естественное продолжение политики Анкары, издавна заявлявшей о необходимости стабилизировать ситуацию на южном направлении за счет создания пояса безопасности вдоль турецко-сирийской границы. Реализовывая новую военную операцию против курдских отрядов народной обороны (YPG), президент Турции Реджеп Таип Эрдоган стремится решить несколько задач. Прежде всего, операция соответствует общей стратегии противодействия курдскому сепаратизму, трактованному Анкарой как ключевая угроза национальной безопасности. Турецкая власть настаивает, что сирийские курды непосредственно связаны с Рабочей партией Курдистана (РПК), которая продолжает террористическую деятельность против турецкого государства. Для Турции курдское национальное движение становится естественным врагом. Поэтому его ослабление даже вне границ турецкой территории соответствует интересам Республики, пишет ZN.UA.
Именно ради этого Эрдоган уже неоднократно осуществлял интервенции в Сирии. Турецкие вооруженные силы впервые вошли на сирийскую территорию 24 августа 2016 г. в рамках операции “Щит Евфрата”, которая завершилась в марте 2017 г. установлением контроля над городом Эль-Баб и частью провинции Алеппо. Самые ожесточенные бои турецкая армия была вынуждена вести против боевиков “Исламского государства”. Впрочем, основным результатом операции стало ослабление курдских позиций. Туркам удалось вбить клин между их анклавами на территории северной Сирии, сделав невозможным объединение курдских территорий.
Следующим этапом военного давления на курдов стала ликвидация западного — меньшего по размерам — анклава. В январе—марте 2018 г. турецкие войска и их прокси из числа сирийских боевиков осуществили операцию “Оливковая ветвь” и взяли под контроль большую часть региона Африн. Судя по анонсированным планам Эрдогана, сейчас, после продолжительного перерыва, наконец наступила очередь и подразделениям YPG, размещенным на восток от Евфрата, ощутить на себе силу турецкого оружия. Это иллюстрирует последовательность политики турецкой власти, направленной на нивелирование террористической угрозы южным границам Турции.
Параллельно за счет создания зоны безопасности в пограничных районах Сирии Анкара пытается решить проблему сирийских беженцев. На территории Турции сейчас находится около 3,6 млн переселенцев, убежавших от ужасов гражданской войны. Эрдоган неоднократно использовал их в своих политических планах. Предоставленные им приют и помощь соответствовали принципам религиозной солидарности, положенным в основу исламистской идеологии Партии справедливости и развития. Фактор беженцев стал одним из аргументов, оправдывающих углубленное внимание Анкары к сирийской проблеме и жесткую критику режима Б.Асада. Кроме того, они стали ключевым элементом шантажа, благодаря которому турецкая власть пыталась выторговать для себя преференции в отношениях с Европой.
Впрочем, сегодня, в условиях изменений конфигурации сил на территории Сирии и обострения кризиса турецкой экономики, беженцы превращаются в бремя, от которого Турция пытается избавиться. Анкара видит решение проблемы в переселении их на территорию зоны безопасности, которую хочет расчистить около границы: Эрдоган уже озвучил планы вернуть таким образом на родину от 1 до 2 млн сирийцев.
Следует помнить, что эти действия будут способствовать углублению религиозных и национальных разногласий, и так разрывающих Сирию. Многие беженцы, ищущие приют в Турции, — арабы-сунниты из западных районов государства, убежавшие от притеснений со стороны режима Асада. Они не имеют никакого отношения к курдским районам северо-восточной Сирии, куда Анкара хочет их переселить. Такое масштабное, искусственно инициированное движение населения изменит этническую карту региона. И это в условиях, когда конфликты на указанной основе и так являются постоянным источником нестабильности на Ближнем Востоке.
Понятно, что Турции выгодно скорректировать демографическую ситуацию около собственных границ, разбавив или даже заменив вражеских курдов на более лояльных жителей. Но практическая реализация этого плана выглядит очень противоречиво. Особенно, с учетом турецкого бэкграунда применения этнического фактора в политических целях столетней давности.
Вряд ли Эрдогана волнуют исторические аналогии, которые могут прийти в голову аналитикам. Критика со стороны ЕС и ООН, выступающих против эскалации конфликта, тоже не производит эффекта на Анкару. Единственным сдерживающим фактором, который мешал Турции начать интервенцию раньше, оставалась позиция Соединенных Штатов, ведь Вашингтон сохраняет свое военное присутствие в контролируемых курдами районах. YPG, вынесшие основное бремя боев с ИГИЛ, считаются руководящим партнером Белого дома в Сирии. Поэтому Соединенные Штаты путем переговоров с Турцией пытались снизить градус напряжения.
Впрочем, дипломатического компромисса в вопросе формирования зоны безопасности около турецко-сирийской границы достичь не удалось. В результате, 1 октября Эрдоган сообщил, что ему не остается другого выбора, чем самостоятельно действовать в этом направлении. Выступая 5 октября перед своими сторонниками из Партии справедливости и развития, политик заявил о намерении вновь применить воздушные и наземные подразделения турецких вооруженных сил в Сирии. Как подтвердили события 9 октября, это были не пустые обещания.
Понятно, что Анкара не могла обратиться к активным действиям, не согласовав их с американцами. Прояснить ситуацию был призван телефонный разговор между президентами Турции и США в ночь с 6 на 7 октября. Официальный пресс-релиз Белого дома о его результатах демонстрирует неопровержимый успех Эрдогана. Ведь в нем констатируется, что турецкие войска в ближайшее время начнут операцию в Сирии, а американские силы оставляют район ее проведения.
Сам Дональд Трамп подтвердил это, написав в Твиттере, что он был избран для того чтобы вывести страну из “возмутительных бесконечных войн”, в которых американские войска защищают чужие интересы. Политик еще раз напомнил о своей давней точке зрения, известной еще со времен предвыборных гонок: по его мнению, Соединенным Штатам нечего делать в Сирии. Со временем Трамп немного скорректировал свою позицию, заявив, что Турция не должна переходить определенные линии, иначе Вашингтон нанесет сокрушительный удар по ее экономике.
Впрочем, сейчас все выглядит так, словно Эрдоган получил карт-бланш на проведение операции против сирийских курдов. От него только требуется не прибегать к слишком жестоким методам борьбы. Иллюстрирует это утверждение начатый отвод американских военных из пунктов наблюдения, размещенных около турецкой границы.
Такая позиция Трампа вызвала оживленную реакцию в Соединенных Штатах. Его традиционные оппоненты не упустили возможность раскритиковать политику администрации. Так, спикер Палаты представителей Нэнси Пелоси назвала это изменой курдских союзников. Впрочем, в этот раз и многие республиканцы высказались против сирийской политики президента. В том числе лидер сенатского большинства Митч Макконнелл и сенатор Линдси Грэм.
Сомнительно, что такая критика повлияет на позицию Трампа, который готовится к новым президентским выборам. Начатая против него процедура импичмента, несмотря на мизерные шансы демократов на успех в этом деле, тоже требует внимания. Трамп и его команда концентрируют все силы, чтобы остаться в Белом доме еще на четыре года. Остальные вопросы, непосредственно не связанные с этим стратегическим направлением, становятся второстепенными.
Конечно, действия Вашингтона были крайне отрицательно восприняты сирийскими курдами. Они расценивают их как “удар в спину” со стороны союзника. Впрочем, такие обвинения тоже не совсем правдивые. Соединенные Штаты Америки не давали гарантий поддерживать государствообразующие амбиции курдского этноса, де-факто реализующиеся на территории Сирии. Не выдерживает критики и апеллирование к тому, что американцы использовали курдов как “пушечное мясо” против ИГИЛ, а потом бросили на произвол судьбы. Курдскому меньшинству угрожало тотальное уничтожение в случае победы Халифата. Следовательно, американская помощь была ему так же необходима, как и курдские бойцы — американцам. Таким образом, сотрудничество здесь было полностью взаимовыгодным и не привело к формированию какого-либо долга США перед партнером. В то же время надо принимать во внимание, что Турция, несмотря на нынешний острый кризис в отношениях с Западом, остается членом евроатлантического сообщества. То есть партнером, интересы и точку зрения которого Белый дом должен учитывать.
Сейчас курды сообщают, что готовы защищать свою землю от вторжения. Это актуализирует другую проблему. На сегодняшний день курдские группировки контролируют значительные территории на севере и востоке Сирии, где продолжаются локальные стычки со сторонниками Халифата и удерживается большое количество пленных боевиков “Исламского государства”. Но турецкая интервенция нуждается в консолидации их сил на северном направлении. Это приведет к ослаблению внимания к проблеме ИГИЛ, что может вызвать крайне важные деструктивные процессы, открывая двери возрождению полноценной угрозы со стороны радикальных исламистов.
Сейчас неизвестно, по какому сценарию и какими темпами будут развиваться события. Жесткие действия Турции могут вызвать новую волну эскалации вооруженного противостояния. Политика невмешательства Вашингтона и демонстративный изоляционизм Трампа открывают возможности для формирования нового — постамериканского — Ближнего Востока. Точно можно сказать лишь одно: “Источник мира” окажется отравленным и ни в коем случае не принесет умиротворения в зону конфликта.
Напомним также: Турция заявила о захвате 20 городов в Сирии
