Вмешивается ли президент в работу собственной фракции, какие роли в ней играют такие персонажи как Кононенко, Березенко и Грановский, и что ждет «внутреннюю оппозицию» БПП – Лещенко, Найема и Залищук, рассказывает председатель БПП, пишет «Новое время» (Часть I).
Около месяца назад, 16 мая, президентскую фракцию в парламенте возглавил мало знакомый широкой публике депутат Игорь Грынив. Несмотря на непубличность, он активно работал с известными политическими силами еще с 90-х: отвечал за идеологию предвыборного штаба «Нашей Украины» в 2002-м, пять раз был депутатом Верховной Рады от разных партий, до парламентских выборов 2014-го работал заместителем главы Администрации президента Петра Порошенко. На Печерских холмах его воспринимали, скорее, как политтехнолога, который обеспечивает идеологическую составляющую избирательных кампаний. Именно ему, например, приписывают авторство слогана президентской кампании 2014-го «Жити по-новому».
Субботним утром руководитель крупнейшей парламентской фракции встречает нас в своем офисе на улице Институтской. Удобное расположение – 10 минут пешком до Рады, Администрации Президента и Кабмина – единственное преимущество этого офиса. В остальном кабинет Грынива выглядит просто: потрепанные жалюзи, старенький настольный компьютер, скромная мебель. От офиса в бизнес-центре «класса Б» помещение отличает разве что коллекция картин с украинскими пейзажами, которыми увешан коридор.
Грынив своими руками делает нам кофе – помощников в выходной день на работе нет. Его рабочий стол расположен между двумя крупными фотографиями с обоих Майданов. Это «дисциплинирует», – говорит нардеп.
– Почему вы согласились возглавить фракцию БПП? В списке Вы не попали даже в первую десятку и в состав партии до сих пор не вошли. Чем тогда обусловлена эта должность?
– Я не планировал переходить в публичную политику. Считаю, что люди из первой десятки точно должны быть публичными. Я себя все время воспринимал, скорее, как советника политиков, чем политика. Но когда-то человека можно взять «на слабо», как говорят. Для меня эта должность – такой себе вызов, попробуем.
– Теперь Вы возглавляете самую пеструю фракцию в Раде. Ваш коллега по фракции Сергей Лещенко недавно назвал БПП «проходным двором украинской политики». Что объединяет членов вашей фракции, кроме имени Президента?
– Наверное, для Сергея Лещенко, который воспринимает нас как «проходной двор», это будет лифтом, который должен привезти его куда-то, куда он собирается. Еще до формирования фракции он сказал, что будет «внутренней оппозицией». В политике часто появляются люди, которые видят своей миссией или политическим амплуа воевать со «своими».
Что касается идеологии, то это проблема не только нашей фракции. В Украине нет ни одной фракции на сегодня, которая построена на общей идеологической платформе. Классическое деление политиков на коммунистов и демократов, национал-патриотов и пророссийски ориентированных исчезло после побега Януковича и запрета Коммунистической партии. Поэтому я не могу сказать, какая политическая платформа в «Народном фронте», в БЮТ или БПП. Нас объединяет желание делать Украину европейским государством. С Петром Порошенко связывают стремление жить по-новому, по европейскому образцу. Вокруг этого, в первую очередь, и объединилась наша политическая сила.
– Во фракции БПП существует так называемая внутренняя оппозиция – Залищук, Лещенко и Найем, которые часто ее критикуют. Как это воспринимается внутри фракции?
– Я сторонник политической дисциплины. Если фракция принимает решение, логика императивного мандата предполагает, что ты должен соглашаться. Если не согласен с решениями и выходишь, то теряешь мандат, это написано в Конституции. Так решил законодатель, так определены правила игры. Если человек не придерживается внутренней дисциплины – с этической точки зрения надо слагать полномочия.
– Они уже сказали, что сдавать мандаты не собираются.
– Поэтому это вопрос к их партийной, политической этике. Не бывает короткого ответа на тяжелые вопросы. Точнее, короткий ответ в мире уже найден: второй раз в список таких не берут.
Да, всегда есть презумпция невиновности, но есть и подозрение, что их поведение связано с другими политическими проектами, которые сегодня находятся в оппозиции к нам. Поэтому недоверие к их позиции возникает довольно часто.
Например, у меня нет подозрений или вопросов к их позиции в рамках группы еврооптимистов. Они вырабатывают общую позицию, обосновывают ее, и это я понимаю. Когда же ваша база заключается в том, что вы «внутренняя оппозиция» и задекларировали это еще до формирования фракции, еще когда не было позиции ни по одному вопросу, – это оппозиция ради оппозиции или ради карьеры.
– Ставился ли на голосование вопрос об исключении их из фракции? Как бы Вы лично проголосовали по этому вопросу?
– Не ставился. Я не могу высказывать собственную точку зрения, поскольку должен выражать позицию фракции.
Если абстрагироваться от должности, то я считаю, что их надо исключать. Это бы очень им понравилось, это то, чего они хотят. Когда вы все время имеете позицию, отличную от фракционной, мне это кажется нечестным. Я бы им помог. Не считаю, что фракция от этого бы сильно проиграла.
Фракция, наверное, считает иначе. Я уважаю мнение фракции и буду поддерживать те решения, которые она будет принимать.
Мне они все трое лично как парламентарии нравятся, как политики – нет. Как парламентарии они активно принимают участие во всех политических процессах, и это хорошо, но, как политики, должны жить по демократическим законам. Никто не придумал ничего лучше демократии, а она предполагает, что меньшинство принимает решение большинства. Законы принимаются не консенсусом, а большинством. Это главный принцип демократии.
– Как часто лично Порошенко вмешивается в работу фракции? Согласовывают ли с ним голосование?
– Спецификой управления Петра Алексеевича является то, что в большинство процессов он старается вмешиваться лично. Он не позволяет себе скакать по пенькам или играть в теннис, как другой президент, в пять часов вечера ехать кормить пчел. Он трудоголик, который, возможно, иногда слишком погружается в какие-то процессы. Но это не означает, что он управляет этими процессами.
Все его встречи с фракцией публичные, они происходят примерно раз в месяц, не чаще.
При нынешней повестке дня, когда на неделю стоит 160 вопросов, о каком согласования голосований может идти речь? Так, принципиальные решения он отслеживает, например, изменения в Конституцию в части судоустройства.
– Как давно Вы знакомы с Порошенко? Или считаете себя его другом?
– Когда мы впервые пожали руки, наверное, будет очень тяжело вспомнить, потому что это какие-то глубокие 90-ые. Реальное сотрудничество началось с 2001 года, когда Порошенко возглавил штаб “Нашей Украины”, а я стал заместителем руководителя штаба. Я отвечал за разработку и имплементацию стратегии избирательной компании, а Петр Алексеевич обеспечивал всю работу штаба. За всю кампанию мы ни разу не конфликтовали, поскольку было четкое распределение функций.
Да, я считаю себя другом Президента. Мои отношения с Президентом не до конца объективны, поскольку если меня о чем-то просит друг, я готов, как в нормальной дружбе, делать то, что мне не очень нравится. Не потому, что он – Президент, а потому что такие у нас отношения.
– Заместитель фракции БПП Игорь Кононенко также является другом Президента? Этим обусловлено нежелание вашей фракции лишить его руководящей должности после скандала с Айварасом Абромавичусом?
– Кононенко имеет большой опыт, в том числе и бизнес-сотрудничества с Президентом. Возможно, это обуславливает некие элементы их поведения. Да, Игорь Кононенко – друг Петра Порошенко. Вопрос исключения Кононенко из фракции попытались как-то поставить на голосование, но набралось максимум четыре или сколько там голосов.
Это вопрос взаимоотношений Петра Алексеевича с Игорем Кононенко, и право комментировать их в первую очередь есть у них.
– По-вашему, такие скандалы никак не влияют на рейтинг БПП или лично Президента?
– Рейтинг партии напрямую связан с рейтингом Порошенко. Понижает ли это рейтинг Порошенко? По моему мнению, да. Заслуженно ли? Нет, не заслуженно. Есть ли какие-то претензии, которые бы я мог предъявить к Игорю Кононенко? У меня лично нет. Но порой бывает так, что когда нет претензий, существует проблема. Проблема Игоря Кононенко на самом деле существует.
– В чем она заключается?
– В потере общественных ориентаций, когда на хорошее часто не говорят хорошо, а на плохое – плохо.
Если разобрать скандал с Абромавичусом на составляющие, он [Абромавичус] виновен в нем на 100%. Мог бы отказать в назначении заместителя, мог бы обратиться к фракции с заявлением о давлении, но он сразу пошел на пресс-конференцию. Это политическая составляющая, и неспособность принимать элементарные управленческие решения. Я бы после этого поставил вопрос об ответственности Администрации Президента за неудачную кадровую политику.
Ключевая история с Кононенко заключается в том, что он – человек из бизнес-истории Президента. Общество трактует их бизнес-отношения как сомнительные. Это делает и Президента, и Кононенко более уязвимыми, им приходится все время оправдываться.
– Кроме Кононенко, еще двух депутатов, которые изрядно подпортили репутацию БПП, называют неформальными кураторами фракции – Сергея Березенко, который скандально победил на выборах в Чернигове, и Александра Грановского, которого журналисты «Схем» недавно изобразили как близкого к Кононенко человека, курирующего правоохранительную и судебную систему от БПП. При этом Грановский, к примеру, за время пребывания в Раде не подал ни одного депутатского запроса и ни разу не выступил с трибуны. Вам, как председателю фракции, известно, чем эти депутаты занимаются в Раде?
– Депутаты, которые не пишут запросы и не стремятся по каждому вопросу выступать, – это меньшее зло, чем те, которые выступают по любому вопросу, а за каждый запрос берут по $5-10 тыс.
Теперь по персоналиям. В нашей фракции 140 депутатов, они разделены на определенные группы по профессиональному, региональному или какому-то другому признаку. Это способ менеджерской организации или, скорее, самоорганизации работы фракции. Самую большую такую группу возглавляет Игорь Кононенко, поэтому он является первым заместителем.
Сергей Березенко занимается партийной работой. Он долгое время работал над партийной перестройкой и, когда перешел на работу в парламент, за ним осталась функция коммуникации между партийной структурой и фракцией. В конце концов, БПП не заканчивается на работе парламентской фракции. Существует большая партийная структура, тысячи местных депутатов, вот развитием этой структуры занимаются [в прошлом член команды Черновецкого – ред.] Максим Саврасов и Сергей Березенко. Чтобы там не говорили о том, что он какой-то там «серый», они не понимают, что его задачи сосредоточены вокруг работы партийной структуры. Считаю, что Сергей здесь является эффективным.
В отношении Грановского я не могу дать оценку. Я его, как депутата, знаю мало. Знаю, что как профессиональный юрист он постоянно контактирует с судами, прокуратурой, он у нас отвечает за правовое направление. Относительно обвинений о своих встречах – господин Грановский должен предоставить, прежде всего, политический ответ. Общество вправе ставить вопрос о непрозрачном управлении или непрозрачных схемах в работе парламента. Но у меня нет ни одного доказательства или основания говорить о его ответственности за эти действия. Когда журналисты делают правильную работу, я это одобряю. На то и щука, чтобы карась не спал. Но делать из этого манипуляцию, как вот со встречами Грановского, раздувать надуманный «оффшорный скандал», – это говорить на черное белое.
– Считаете манипуляцией расследования о том, что депутат в один день в одном помещении встречается с судьей, который вынес решение о восстановлении в должности люстрированного прокурора, а потом с этим самым прокурором?
– Это не расследование, а просто обвинения о том, что кто-то с кем-то встречается. Если проанализировать, например, мой рабочий день, там на меня тоже можно наделать манипуляций. Поэтому я не могу ставить вопрос о его ответственности. Возможно, я готов все свои встречи немножко лучше объяснить, чем это сделал г-н Грановский.
– А совпадение между встречей с прокурором и судьей, которые проходили по одному делу, Вы ничем себе не объясняете?
– Мне кажется, что он нехорошо объяснил. Мне не удивительна сама встреча, мне не нравится ответ Грановского. Но он не несет ни политической, ни юридической ответственности.
К сожалению, в законодательстве Украины есть пробел относительно законов о лоббизме и депутатской этике. Есть определенная ответственность, когда юридически ты ничего не нарушил, но с точки зрения этики политика выходишь за определенные рамки. Если ты с кем-то встречаешься, согласно этому закону во многих странах, ты должен прийти в соответствующий отдел своего парламента я заявить об этой встрече: «Я встречался с тем-то, мы обсуждали вопрос такой-то, во время встречи потратили такие-то средства».
– Так кто должен нести ответственность за подобные встречи? Депутат или тот, кто прошел?
– Профессиональные лоббисты несут наибольшую ответственность. Должен ответить, в первую очередь, тот, кто встречался с политиком. Должен объяснить, какова была цель этой встречи, какие средства были при этом потрачены. Например, в Америке действует «правило чашечки кофе» – максимум затрат на такую встречу может быть $5, в некоторых штатах $25. Я был автором закона о лоббизме в Верховной раде. Он был зарегистрирован, но для принятия не хватило голосов.
– Откуда у Вас такая заинтересованность в законе о лоббизме?
– В своей биографии я некоторое время работал вне парламента. Я зарегистрировал в Министерстве юстиции первую юридическую компанию, в уставе которой говорилось: «предмет деятельности – лоббирование», то есть представление интересов клиентов в органах законодательной власти. Я проходил стажировку в лучших лоббистских компаниях США в течение длительного времени.
Почему стране нужны лоббисты и группы давления? Это уникальный способ привлечения к принятию решений большого массива информации. Посмотрите на Реанимационный пакет реформ – это уникальный механизм, когда парламент фактически бесплатно получает законодательные инициативы, экспертизу, очень много информации. В результате эффективность принятия решений намного возрастает, поскольку на каждого лоббиста есть антилоббист.
Например, недавно мы приняли закон о снижении акцизов на подержанные автомобили. Классический лоббистский закон с аргументом, что «у людей есть право на дешевый автомобиль».
– Считаете его неправильным?
– За ним стоит бизнес-интерес. Конечно, дистрибьюторы, которые сегодня завозят новые автомобили, в нем не заинтересованы. Украинский автопроизводитель не заинтересован. Я в свое время лоббировал закон о развитии автомобилестроения в Украине для запорожского «АвтоЗАЗа» на заказ «ДЭУ». Считаю, что это был правильный путь, потому что стимулировать производство автомобилей необходимо. Но правильно ли такое решение сейчас – я как депутат растерян.
Я понимаю, что в страну заедет теоретически до 40 миллионов автомобилей, я сочувствую дорогам, выбросам в атмосферу, экологии, ибо это старые автомобили заедут. Но с другой стороны, должно ли государство столько зарабатывать на тех, кто хочет купить автомобиль? Это спорный вопрос.
