Інше ТВ уже рассказывало о ситуации в Новой Одессе с неисполнением решения Новоодесского райсуда о немедленном возвращении Анне Коржовой ее сына Александра, который вот уже год живет с отцом Виталием Коржовым.
5 августа корреспондент Інше ТВ стал свидетелем выхода группы в составе госисполнителя, представителя органа опеки и попечительства Новоодесской РГА, следователя и участкового Новоодесского отдела полиции по двум адресам, где мог бы находиться Виталий Коржов с ребенком, с целью выполнения решения суда.
Тогда отца ребенка и мальчика не застали, но была выслушана и представлена точка зрения матери. 6 августа удалось встретиться с Виталием Коржовым и его адвокатом Александром Скотниковым, которые представили свою позицию по данному вопросу. От видео-интервью отец мальчика отказался, поэтому общение происходило под диктофон.
Остановимся же на реперных точках конфликта.
Итак, Виталий Коржов назвал совсем другие причины для расставания и развода с супругой Анной – по его словам, не предстоящая операция стала тому виной, а поведение супруги. Виталий упрекает Анну в том, что она «загуляла» – «Жена должна за ребенком следить, а она ходила на дискотеки, приходила домой в 4-5 часов утра», говорит он. Начались скандалы, тем не менее, он готов был помочь жене, как только узнал о необходимой операции.
– Сразу маме позвонил, потому что у нее тоже были такие проблемы, есть в Николаеве клиника, от нее анализы сразу везут в Киев. Без вопросов, любые деньги, только иди лечись. Нет, она отказалась от меня, поехала сама в Николаев, ей написали, что рак, надо немедленно удалять. Я тоже перепугался – ну, как это рак, любые деньги, и едем сразу на Киев. Она полностью отказалась, сказала, что у нас постоянные ссоры, скандалы, это на нервной почве, и она переезжает на квартиру. Жила она на квартире – я каждый день приезжал к ребенку, с сумками, свидетели у меня есть. Оказывается, она ребенка оставила на бабушку, на свою мать, и поехала сделала маленькую операцию – там какой-то надрезик маленький сделали, – говорит Виталий.
По его словам, подозрения у него появились после того, как Анна отказалась от финансовой помощи в оплате операции. Виталий выяснил, что операцию оплатил Руслан (нынешний супруг Анны – прим.ред.), который также отказался принять от Виталия деньги.
– И я начал потом за ними следить. Ночами сидели в чужой машине – день-два-три, на четвертый день поймали. В полпервого ночи он пришел на квартиру, она его впустила, в кухне закрыли жалюзи. Я вызвал ее родителей – ваш ребенок сейчас занимается любовью с таким-то таким, приезжайте, чтобы не было никаких скандалов, что я гулящий, что я их выгнал. Никто не захотел приезжать – сказали, мол, сами разбирайтесь. Когда я уже всех родителей уведомил об этом – что все, брака не будет никакого, она приехала машиной, забрала все вещи и переехала к нему жить. И забрала ребенка, – рассказал Виталий Коржов.
Отец утверждает, что никогда не бил экс-супругу, и тот случай, после которого Анна сняла побои и написала заявления в полицию, в его изложении выглядит совсем иначе:
– Нет, я ее не бил. Я к Саньке подошел, сказал, что сейчас пойдем ботинки покупать, он выпрыгнул ко мне на руки, и я его держал. Она подбежала, хотела схватить его, я разворачиваюсь, и она ударяется о мое плечо. То есть, она насильно его хотела забрать и повести. И мы пошли на рынок. Так было нормально все! Она не жаловалась, не плакала – ничего. Просто зацепилась немного и все. Пошли на рынок, купили ему ботинки, пошли в школу – вместе, она, я, тетя Лена. Завели в школу, и я поехал домой. А потом узнаю, что она вроде вечером поехала в больницу.
Также Виталий Коржов говорит, что ему пришлось приложить определенные усилия, чтобы появился график свиданий с ребенком, утвержденный органом опеки и попечительства. И поначалу он его выполнял. А потом…
– Потом посмотрел, каким мой ребенок стал. У моего малого руки трусились, он нормально разговаривать не мог. Когда я ехал уже к ней (к Анне – прим.ред.) – отвозить его, он вцепился в сидение и сказал: «Папа, если ты меня любишь, не отдавай». Я развернулся и поехал домой. Комиссии ко мне приезжали. И ребенок возле меня стоял и говорил: я не поеду к матери. Они мне говорят: у тебя есть два дня, чтобы перевезти ребенка. Ну, как я своего ребенка отдам? – говорит Виталий.
– Правда, что вы запрещали принимать от Анны подарки?
– Нет. Она в школу приходила с подарками.
– Она говорила, что вы выбрасывали подарки.
– После того, как я его забирал из школы, у него начиналась рвота дома, ему плохо было. Это было два раза подряд. И я запретил потом брать, да. Я учительницу предупредил, чтобы никакие пряники не давала, ни йогурты – ничего. Игрушки – пожалуйста, пусть приносит. Я б на экспертизу отдал (пищу – прим.ред.), но она с собой ничего не давала, – говорит отец.
И Виталий Коржов, и его адвокат Александр Скотников говорят о том, что однажды Анне удалось похитить Александра. Но спустя неделю он ребенка вернул.
– 17 декабря Анька со своей матерью выкрала ребенка из школы, со второго урока. И юзом потянула к себе домой. Я вызвал полицию, написал заявление. И она держала его до 24 числа дома, он ни на каких предновогодних мероприятиях не был. А 24 числа я забрал его из больницы. Он выпрыгнул на меня: «Папа, забирай меня домой», – рассказал отец.
– Органы опеки сказали, что ребенок якобы находится с матерью в больнице. Когда я сделал адвокатский запрос, в больнице ответили, что Коржова с ребенком обратились в больницу, они посдавали анализы, и больше они в больнице не появлялись, и в связи с этим их выписали. После этого закрадываются сомнения: зачем органам опеки и попечительства врать, зачем говорить, что ребенок находится в больнице, когда ребенок один раз появился в больнице и больше там не появлялся? – добавляет его адвокат.
У Виталия Коржова есть много видеозаписей, на которых ребенок говорит, что не хочет к маме, что хочет жить с отцом (видео корреспонденту Інше ТВ было продемонстрировано, но его нельзя публиковать, посколько это нарушит права ребенка, – прим.ред.). На вопрос, почему, если есть такие материалы, они не предъявлялись суду во время рассмотрения иска Анны Коржовой о возвращении ребенка матери, почему ходатайствовали о переносе судебных заседаний, так что, в конце концов, суд решил рассматривать дело без их присутствия, адвокат Александр Скотников пояснил следующее:
– Не только мы откладывали – были заседания, когда не являлась она (Анна – прим.ред.), были заседания, когда не являлся ее адвокат. Были заседания, когда судья находилась в совещательной комнате. Я переносил несколько раз заседания. Один раз, когда просил возможность ознакомиться с материалами дела, – судья не перенесла заседание, не дала мне возможность ознакомиться с материалами дела. Я подал заявление на отвод судьи. Но поскольку в этом суде работает два судьи, эта же судья и рассматривала заявление об отводе, и отказала. После первого судебного заседания я подал встречное исковое заявление об определении места проживания ребенка. Потом несколько заседаний подряд не было – то не было ее, то не было судьи, то не было ее адвоката. Мы просили о переносе судебного заседания максимум два-три раза – один раз я не мог явиться, второй раз переносили, когда Виталий был на больничном, предоставили справку, но судья решила, что переносить не будет, поскольку есть представитель. А на последнем судебном заседании я не мог присутствовать, потому что были выборы, а я был доверенным лицом кандидата в народные депутаты Украины. В этом случае законодательством предусматривается, что все твои дела как бы откладываются – тебя освобождают от работы. Я просил о переносе судебного заседания в этой связи, однако судья, в нарушение всех процессуальных моментов, вынесла решение.
Также адвокат и его подзащитный обратили внимание на выводы психолога Русланы Мороз, которые фигурировали в судебном решении (необходимо вернуть ребенка матери), и предъявили другую справку, выданную этим же психологом, в которой сказано, что у ребенка наиболее крепкая эмоциональная связь с отцом, а проекционные методики не выявили эмоциональной привязанности к матери.
– Вот вывод того же самого психолога. Когда ребенок стал жить с Виталием, он обратился к психологу, и она сделала такой вывод. Почему она в дальнейшем все поменяла, не видя ребенка? Это было после того, когда собрались органы опеки и попечительства, приехали к этому психологу. О чем они с ней разговаривали, непонятно. Но после этого она резко поменяла свои выводы. Этот, самый первый вывод, находится в материалах судебного дела, – отметил Александр Скотников.
Інше ТВ обратилось за комментарием к психологу Руслане Мороз, чтобы она прояснила ситуацию, ведь речь идет о двух диаметрально противоположных выводах об одном и том же ребенке. По ее словам, в сентябре прошлого года к ней обратились Виталий Коржов и его мать Валентина Коржова, которые сообщили, что в доме матери Александр длительное время испытывал психологическое, физическое и даже сексуальное насилие (стал якобы свидетелем интимных отношений между Анной и ее сожителем), и тогда выводы психодиагностического обследования были одними. Но спустя несколько месяцев, в декабре, когда мальчик неделю находился у матери, Руслана Мороз увиделась с ребенком и смогла составить более объективную картину.
– Тогда ребенок был эмоционально безучастен, поведение его и проявления были настолько неинформативны, что сложно было составить объективную картину. Первые выводы были сделаны не совсем верно, потому что отец и родственники намеренно исказили информацию в свою пользу. Решающим аргументом в пользу того, что с матерью ребенку лучше, было наблюдение за его поведением и с матерью, в доме матери без ее присутствия (поведение не менялось), и в присутствии отца – это была отличительная разница, которая свидетельствовала не в пользу отца. С отцом он как будто держался изо всех сил, а с матерью был спокойный, естественный, реакции были расслаблены. Как будто два разных ребенка. Только рядом с матерью ребенок чувствует себя в безопасности и эмоционально стабилен, а проживание с отцом наносит непоправимый вред его психике, – сказала Руслана Мороз, подчеркнувшая, что отцу ребенка тоже надо проходить психокоррекцию по преодолению и контролю своей агрессии.
Но вернемся к исполнению решения Новоодесского суда. И Виталию Коржову, и его адвокату Александру Скотникову был задан вопрос, будет ли исполняться решение суда о возвращении ребенка матери?
– Как это решение должно исполняться. Приходят судебные исполнители и говорят: «У нас открыто исполнительное производство. Вы должны передать ребенка нам». Да вопросов нет! Хочет ребенок – пускай идет к матери. Я сам общался с ребенком – ребенок все прекрасно понимает, ребенок не хочет. Есть видео, где стоят работники полиции и четко говорят: если ребенок не хочет – значит, ребенка никто не забирает. Ребенок идти не хочет категорически. Есть видео, где ребенок стоит рядом – Виталий не спрятал ребенка, не закрыл его в комнате, полчаса мама с ребенком разговаривает, мол, пошли со мной, а ребенок отвечает: «Я с тобой, мама, не пойду, я остаюсь с папой», – говорит Александр Скотников.
– Госисполнители в акте отметили, что, когда ребенок хотел пойти к матери, Виталий его оттолкнул.
– Никто никого не отталкивал, – говорит адвокат Виталия Коржова. – Там стоял ребенок, стояла мама. Мама начала подходить к ребенку, протягивать к нему руки, она хотела его схватить, ребенок начал от нее отходить и забежал за Виталия, и Виталий его рукой за себя завел. И вот это исполнитель расценил, что якобы оттолкнул. Более того, фраза о том, что Виталий якобы оттолкнул ребенка, появилась в этом акте уже после того, как Виталий его подписал, – на момент подписания там только было указано, что ребенок не захотел идти к матери, а последняя строчка была пустая. Это есть на видео. Мы будем обращаться в правоохранительные органы по поводу открытия уголовного производства по факту подделки документов. В настоящий момент мы уже обратились в правоохранительные органы по поводу неправомерных действий госисполнителей, а также обратились в суд по поводу наложения штрафов госисполнителем на Виталия за невыполнение решения суда.
Адвокат Александр Скотников не переживает, что на его клиента будет открыто уголовное производство за неисполнение судебного решения. «В первую очередь, здесь должен быть умысел. Здесь был бы умысел, если бы ребенка прятали, если бы ребенка не отдавали, если бы скрывались. В данном случае никто не скрывается, все находятся на местах, ребенок находится рядом и говорит: «Не пойду»», – подчеркивает адвокат. Также Александр Скотников считает, что возможное объявление Виталия Коржова в розыск (а такое намерение высказывала начальник Новоодесского райотдела ГИС ГТУ юстиции в Николаевской области Инна Чернова после того, как 5 августа по двум адресам никого не обнаружили, – прим.ред.) не имеет под собой оснований: во-первых, Виталия Коржова никто не предупреждал, что к нему придут (а должны были это сделать письменно), а во-вторых, Виталий Коржов с сыном не скрываются.
– Вы будете выполнять решение суда? – спросил корреспондент Інше ТВ у Виталия Коржова.
– Конечно, – ответил он. – Я ж не против решения суда. Как ребенок скажет, так и будет. Пойдет к матери – я отпущу, я не буду говорить: «Саня, давай с папой будь». Два раза я стоял и молчал, а его умоляли по полчаса – на колени становились, упрашивали его, и он не пошел. На 15-е число снова приедет комиссия – будут уговаривать, третий раз психику ребенку ломать.
Под конец разговора Виталий Коржов, отметив, что его экс-супруга окончила театральный, а поэтому умеет играть, высказал предположение, почему все это происходит.
– Она зла на меня потому, что я на нее ничего не переписал. У нас строится хороший дом, и она постоянно мне говорила: «Перепиши на меня полдома». Я сказал: «Аня, мы живем, я не уйду от семьи. Живем – будем жить. Кто уйдет – пожалуйста, ищите квартиру».
То есть Вы считаете, это месть?
– Да.
От Інше ТВ. Не нам судить, месть это или не месть, кто тут прав, кто виноват, но одно можно сказать определенно – пока взрослые выясняют отношения, страдает ребенок, который стал заложником ситуации. И хорошо, если для 8-летнего мальчика эта крайне неприятная история закончится без последствий.
