Терпеть не могу разговаривать о войне.
-Как ты думаешь, они в Николаев войдут?
-Надеюсь, что нет.
– Они остановятся на сухопутном коридоре в Крым или пойдут на Одессу до Приднестровья?
-Я об этом стараюсь не думать.
-Николаев бомбить будут?
-А сейчас что делают?
-Нет, как Мариуполь?
-Не знаю, надеюсь, что нет.
-Как считаешь, когда война кончится?
-Не знаю. И ты не знаешь. Давай об этом поговорим?
…23 февраля вечером, ложась спать, я сказала, что кажется, этой ночью все начнется. Когда под утро бомбили Кульбакино, а телефон еще не ожил, у меня вопросов не было. За несколько дней до этого мы на работе обсуждали сгущающуюся вокруг Украины атмосферу, и я сказала, что если это неизбежно, если это все равно случится, то пусть это случится теперь. Теперь, когда весь мир в нужном градусе– они ведь сами нас предупреждают уже несколько месяцев об опасности вторжения, так что никого не придется ни в чем убеждать Ну, так казалось.
И все равно первые сутки был шок – слишком широким оказалось вторжение. Как ни странно, я начала успокаиваться, когда стали взрывать мосты на Херсонщине – это говорило о серьезности намерений защищаться, а не «беречь имущество» – для врага.
Потом меня дико раздражали украинские звезды шоу-бизнеса. Без макияжа, в слезах и соплях они взывали к гуманизму своих коллег в РФ.
-Мы прячемся в бомбоубежищах, наши дети плачут и вздрагивают от любого звука, сделайте что-нибудь, остановите войну, рассказывайте всем, что здесь происходит, это настоящая война…
Фу. Ваши глаза должны быть сухими, а голоса злыми. Ваши слезы вызывают там только злорадство, только «так вам и надо». Думать, что мы сейчас расскажем, и они там прозреют, могут только те, у кого нет родственников в РФ, у кого нет родственников в Украине, которые смотрят росТВ. Опросы в РФ перед войной были настолько красноречивы, что не сделать очевидные выводы было нельзя – перед вторжением они были «такі, як треба». Как высказалась одна тетка где-то в Белгородской области, «сами украинцы в Украине хотят быть русскими».
Исконно русский шовинизм, шовинизм великороссов там был всегда – до революции 1917 года, при СССР и, конечно, после, когда «Россия вставала с колен». За последние годы яд, который впрыскивали в их головы сосатели мозгов, не мог не сработать – дозы доставлялись, куда надо, и увеличивались с каждым годом.
-Ну, как же так, какие же мы нацисты? Кто нацист? Русскоязычные города, которые первыми стирают с лица земли?
Согласна, с нацистами они немного перемудрили, это слишком сложная конструкция, допускающая аргументы, а значит, контраргументы. Им надо было назвать нас рептилоидами. Кожа и кости человеческие, а внутри – рептилоиды, которым нравятся кожа и кости славян, а русские – особенные славяне, и дальше все про голубей и биооружие. Тогда вообще ничего никому доказывать бы не пришлось. Уверяю, поддержка войны против рептилоидов в Украине набрала бы 90%.
Столь же «логичны» вопросы, «за что так Путин с русскоязычным Харьковом»? Как за что, за «Путин-хуйло», спетое харьковскими ультрас. Вот почти не сомневаюсь.
Слава Богу, сейчас в телевизоре стало меньше фестивальщины и шапкозакидательства, что мы – цьом-цьом-цьом, с флагами на площадь в оккупированных городах, с гимном и голыми руками на танки…
Оно, конечно, для картинки круто, но лучше бы ночью растяжки и прочие сюрпризы отдыхающим оркам. Если кто еще не понял, по замыслу современных «великороссов», нас быть не должно, мы, по их мнению, неправильная ветвь эволюции. Как сказал Лукашенко: чего Зеленский кобенится, Путин хорошие условия предлагает, чтобы Украина была, как Беларусь.
Украинцы для тех, кто решил окончательно решить украинский вопрос, – недорусские. Что-то, может, у нас в воде или в почве не то. Мы Путину свинью подкладываем регулярно и постоянно – и в 2004-м, когда Януковича он дважды поздравлял, и через 9 лет в 2013-м, и снова через 9 лет в 2022-м. В этот раз он нам давал последний шанс – припасть губами к суровому сапогу солдата-победителя, а через него приползти к ногам самого. А когда этого не произошло, случилось то, что происходило когда-то на рынках рабов. Потому что даже самый сильный и выносливый раб, оказавший сопротивление – плохой раб, его лучше уничтожить сразу, пока эта зараза не распространилась на других.
Поэтому, если мы не хотим, чтобы нашу ветвь вернули в правильное славянство – это наш выбор. Как говорил один чмошник в танке по телефону своей жене, рассказывая, как расстреливал многоэтажки: «им же путин сказал с**бываться, они не с**бались, сами виноваты».
Разговоры орков с матерями и женами – это самое жуткое в этой истории. Потому что они показывают нам мир, в котором жить не хочется. И народ, становиться частью которого – не хочется.
-Ма, я в плену, нас все бросили, командиры предали, колонну разбили, меня взяли в плен…
-Сына, а что мне за это будет, что ты в плен попал?
Жене: -Мы тут прячемся в лесу, жрачки нет, полно 200-х, мародерим помаленьку. Если бы не бухали, с ума бы сошли, вон Макс на танке въехал во двор, дверь расстрелял, ворвался в дом, этих рас**рачил, тех трахнул и завалил, ему еще и медаль дадут.
Она игриво и ревниво: -Надеюсь ты там никого не изнасиловал, а то смотри мне.
-Ма, я столько трупов никогда не видел. Тут говорят, что Сирия – это цветочки. Едем, города разбиты, села разбиты, ма, тут в селах свет и дороги в асфальте, а теперь все сломанное, аж жалко.
– Не жалей их, сынок, они ж нацисты, вас жалеть не будут.
Это, конечно, почти литературный пересказ, потому что столько матов в разговорах матерей с детьми, жен с мужьями, братьев с сестрами сложно было себе представить. Сплошной мат, но даже не это самое жуткое. А…какой-то совершенно другой механизм, другие психо-эмоциональные реакции на происходящее.
Он рассказывает, что вокруг, говоря нормальным языком, обугленные дома, что им сказали стрелять по всем, не разбирая, «где гражданские, дети-не дети», что вон ребенок на обочине лежит уже холодный, что он из окопа кого-то там доставал, а головы нет».
Она в ответ: «А вас там кормят, ты что-то кушал»?…
Санкции и обнищание к прозрению «великого русского народа» не приведут. Отсутствие привычных товаров добрее их не сделает. Во всех их бедах будем виноваты тоже мы. Но не только – недавний опрос, поддержат ли россияне вторжение их армии в Европу, набрал 86%. Само проведение такого опроса уже говорит само за себя, а кого пойдут освобождать в этот раз – какая разница. Впрочем, даже их дипломаты уже и не скрывают, что Украина –первая цель. Большая – переформатирование Европы под жизненное пространство РФ.
Быстрого завершения войны не будет – мир заинтересован, чтобы она не вышла за пределы Украины. Самим нам не управиться – много их слишком. Но и отступать нельзя, потому что вопрос стоит – либо так, либо этак, то есть быть или не быть. В худшем случае затяжная партизанская война, не зря говорили: «Берегите леса, они нам еще пригодятся». Жаль, если Украина станет не только местом великой исторической битвы добра и зла на перекресте эволюции, но и местом сведения счетов всех против всех.
Деукраинизация украинцев – процесс, требующий неограниченных возможностей применения любых средств для усмирения целого народа. Поэтому ковровые бомбардировки Николаева вполне возможны – ищите убежище, если до сих пор бомбило не в вашем районе, и подходящего подвала у вас нет. Применение ядерного оружия – тактического для начала – тоже исключать нельзя. Не зря же в РФ теперь стали приводить пример ядерного удара США по Японии. Мол, сбросили 2 бомбы – и капитуляция. А без бомб война была бы еще неизвестно сколько, и жертв неизвестно сколько. А так – бац-бац – и готово. Типа, американцы бомбанули, теперь наша очередь.
Украина уже стала испытательным полигоном для рашистского оружия. Уже не Сирия, да, уже Украина.
Вот почему я не люблю разговаривать о войне. Надеюсь, мы не проиграем. Они точно не победят. Как сказал Джохар Дудаев, предсказание которого о войне РФ с Украиной сегодня «модно» вспоминать, «не дай вам Бог изгнать украинцев или отобрать что-то у украинцев. Украинцы всегда возвращаются. Украинцы вернутся и вернут свое. Но когда украинцы возвращаются, они не умеют рассчитать силу и применить ее пропорционально. Они уничтожают все на своем пути. Не обижайте украинцев. Иначе, когда украинцы вернутся на землю, где похоронены их предки, то живущие на этой земле будут завидовать мертвым».
Оксана Тихончук.
