Экономический эксперт, исполнительный директор Международного фонда Блейзера ОЛЕГ УСТЕНКО в интервью “Апострофу” рассказал, каких результатов ждать от визита миссии МВФ в Украину, чем грозит увеличение процентной ставки НБУ и что будет с курсом доллара до конца года.
– В Украину прибыла миссия МВФ, которая пробудет здесь до 19 сентября. Какие у вас прогнозы итогов этого визита?
– Я думаю, что итоги этой встречи будут позитивными. Но в данном случае то, что такое “позитивные”, нуждается в расшифровке. Я бы предположил, что Украина продолжит сотрудничать с Международным валютным фондом в рамках текущей программы Extended Fund Facility (Программа расширенного кредитования). Почему я думаю, что это так произойдет? В моем представлении борт под названием “Украина” движется на скалу, которая находится прямо перед ним. И расстояние до этой скалы можно преодолеть за 1,5-2,5 месяца. Какое-то решение должно быть принято на этапе подлета к этой скале. Есть два варианта: либо врезаться в эту скалу, либо попытаться оттянуть рычаг управления на себя и уклониться вбок или наверх для того, чтобы облететь эту скалу.
Ситуация фактически тупиковая. И вот почему. Конечно, можно сколько угодно сетовать, как сейчас украинские политики, что плохо брать кредиты. Я, в общем-то, тоже не являюсь особенным симпатиком взятия кредитов. Альтернативой кредитному ресурсу были бы притоки прямых иностранных инвестиций в страну. Но проблема состоит в том, что притоков прямых иностранных инвестиций в этом году ой как мало. Мы получим 2,5 миллиарда долларов прямых иностранных инвестиций, что в четыре раза ниже, чем наши исторические максимумы. Это ниже, чем плохой 2013 год. В плохом 2013 году мы получили около 4,3 миллиарда долларов инвестиций, а сейчас получим чуть ли не в два раза меньше, чем тогда. И эти 2,5 миллиарда долларов – это то же самое, что мы получили когда-то в 2004 году. То есть реально очень маленькие притоки инвестиций.
– То есть инвесторы не горят желанием заходить.
– Но почему инвестор не заходит? Некачественный инвестиционный климат – это всегда реакция на то, что не проводились реформы. Реформы не проводились, инвестор не заходит, денег не хватает. Если бы он заходил, тогда бы не стоял вопрос о том, каким образом выдерживать курсовую стабильность, тогда бы не стоял вопрос, что делать, если у нас не будет денег, как мы вообще будем обслуживать внешние долги. Ведь девальвационная нагрузка на гривну сейчас настолько усиливается, что если не будет закачки валюты в страну, тогда надо смело готовиться к целому ряду дефолтов. И ведь вопрос тоже не только в государственных деньгах. Да, государственные платежи в следующем году большие, но ведь есть большие платежи и у частного сектора. У него долгов практически столько же, сколько висит на шее у государства Украины, то есть у всех налогоплательщиков. Частный сектор имеет 50 миллиардов долларов частных долгов. Ситуация действительно критична. И если деньги не зайдут, тогда надо готовиться к серьезному проседанию гривны.
[Премьер-министр Владимир] Гройсман фактически зажат в угол, у него выбора нет никакого: либо врезать самолет в скалу, либо пытаться крутить штурвалом то влево, то вправо, то вверх, то вниз в надежде, что можно будет обогнуть эту скалу.
Я полагаю, что, исходя из чисто финансовой логики, правительство пойдет на увеличение тарифов для того, чтобы не врезаться в скалу, примет относительно нормальный бюджет, насколько это возможно в предвыборный год, и после этого получит деньги от МВФ.
Это разблокирует кредитование от Европейского союза (1 миллиард евро), что называется макрофинансовой помощью, но в реальности является обычным кредитом, потому что характеризуется теми же условиями, которыми характеризуется кредит. От Всемирного банка тоже около 800 миллионов долларов можно будет получить.
После закачки валюты правительство попытается выйти на внешние рынки заимствования капитала и одолжить деньги там, насколько это возможно, под низкий процент. Сейчас это невозможно сделать. Захоти сейчас Украина выйти на внешние рынки заимствования капитала, она должна была бы быть готова платить 10% годовых как минимум. 10% годовых – это невероятная величина, если речь идет о государственных финансах. Если удастся, то будут одалживать не под 7,4% годовых, как в прошлом сентябре (к слову, это соответствовало ставке заимствования для таких стран, как Ирак и Таджикистан), а где-то под 6-6,5%. Зачем это делается? Для того чтобы заместить те деньги, которые идут на выплаты [по долгам] в следующем году, новыми долгами. Практически один долг будет замещен другим долгом.
– Это вы о сумме 5,5 миллиарда долларов на погашение долгов, которые Украина должна будет оплатить в следующем году?
– Правильно. Попытаются поменять одно на другое. Так обычно живет частная компания, это норма для частной компании. Для государства, так сложилось, другого выхода не дано – без того, чтобы поменять экономическую политику. Это попытка получить временный люфт для того, чтобы проталкивать реформы. С другой стороны, я прекрасно понимаю, что в предвыборный год делать реформы не очень-то многие захотят. Политикам не до этого. Тем более в такой стране, расшатанной политически и экономически, нестабильной социально и имеющей явно олигархическую окраску, как Украина. Не очень-то здесь пойдут на реформы. А значит, на этом, скорее всего, сотрудничество с МВФ временно притормозится. И все политики различного уровня – из парламента и из администрации президента – будут пытаться перевесить всех собак на Гройсмана.
– Сотрудничество затормозиться еще до выборов?
– Я думаю, да. Я думаю, в следующий раз мы с вами увидим такое активное сотрудничество с МВФ, какое сейчас, скорее всего, обеспечит Гройсман, даже не после выборов президента, а, наверно, в период, когда будет сформирована новая Верховная Рада.
– Тарифы на газ будут повышаться. Сможет ли Гройсман договориться о какой-то приемлемой цене?
– Переговорный процесс концентрируется в пределах от 30% до 60% увеличения тарифов на газ. Более того, если будет поддерживаться паритет, то не мешало бы обращать внимание на мировую цену. А прогноз по нефти достаточно благоприятный для стран, которые производят нефть, но очень неблагоприятный для таких стран, как Украина, которые импортируют и нефть, и газ.
Но при правильной экономической политике ситуацию можно было бы сдвинуть с мертвой точки. Если ты развиваешь конкуренцию, если ты наступаешь на горло украинским олигархам, борешься с монополией “Нафтогаза” (чего я, к сожалению, не вижу в нашей стране), то ты, скорее всего, сможешь действительно нарастить внутреннее производство энергоресурсов. Это означает, что у тебя возникает серьезнейший люфт для маневра. И с новой экономической политикой даже при ценовом паритете можно снизить цену на газ для внутреннего потребителя. Например, если у тебя есть достаточное внутреннее производство, а экономика развивается не на 2-3%, как мы прогнозируем в этом году, а растет активными темпами, на 5-7%, то, пожалуйста, снижай налог на добавленную стоимость на свой газ. Тебе не надо пытаться вытягивать деньги в твой государственный бюджет отовсюду, откуда можно, включая налогоплательщиков, которые очень дорого платят за газ. Развитие конкуренции может творить чудеса.
Вот почему так важны экономические реформы. И вот почему всякие увещевания по поводу того, что Гройсман во всем виноват, лишены смысла. Виновата власть – политический класс Украины, который на протяжении четырех лет не очень-то заботился о том, что надо было проводить реформы, которые бы обеспечили изменение логики развития страны.
– После того как поднимут цены на газ, людей, которым необходима будет субсидия, станет еще больше. В этом году в госбюджет был заложен 71 миллиард гривен на субсидии. Сколько тогда нужно будет заложить в этом году и где эти деньги брать?
– Понятно, что дефицит государственного бюджета значительный и в следующем году он будет находиться при изумительно хорошем раскладе в пределах 3-3,5 миллиардов долларов. А это гигантская величина для такой страны, как Украина. Да, ситуация точно не нормально развивается. Но нельзя просто решить вопрос, связанный с субсидированием, нельзя решить вопрос, связанный с Пенсионным фондом, вырвав эти вопросы из общего глобального экономического контекста.
Глобальный экономический контекст такой: страна, которая собирается активно бороться с бедностью, должна расти от 5% в год. Украина сейчас 5% своего валового внутреннего продукта тратит только на обслуживание государственных долгов. Значит, для того чтобы обеспечивать нормальную борьбу с бедностью Украине надо расти не просто от 5%, а от 7%. Есть серьезнейшая задача – обеспечить этот 7-процентный рост. Это делали очень многие страны. Монголия с 2010 года не растет ниже чем на 10% в год, Вьетнам не растет ниже чем на 6% в год, румыны на нашей западной границе показали в прошлом и в этом году покажут рост около 5%, поляки активно растут. Что говорить, если Швейцария впервые за длительный период времени показывает рост на уровне около 2% за второй квартал этого года. Представьте, богатые растут на 2% и бедные растут 2%. Я имею в виду Швейцарию и Украину. Но у них уровень жизни гораздо выше, чем наш. Для того чтобы сокращать эту дистанцию, мы должны расти как минимум темпами чуть выше, чем они. Для этого Украине нужна комплексная программа. Сейчас же для нас реально МВФ становится кредитором в последней инстанции.
– Когда появилась новость, что Беларусь отказалась от кредитов МВФ, в Украине мнения разделились: одни назвали такой шаг большой мудростью, вторые – глупостью, ведь деньги придется брать у России. Какое ваше мнение?
– Господин [президент Беларуси Александр] Лукашенко является умным политиком. Можно сколько угодно спорить по поводу концепции развития Беларуси, которая лежит в его голове, но он точно является мудрым политиком. Его мудрость состоит в том, что он очень четко понимает: для того чтобы народ относительно неплохо жил, экономика должна быть обеспечена серьезным экономическим ростом, который, к слову, есть в Беларуси. Для вас будет удивлением узнать, что уровень ВВП на душу населения в Беларуси чуть ли не в три раза выше, чем в Украине? Будет ли для кого-то новостью, что в прошлом месяце господин Лукашенко кампанейщиной (что не очень хорошо, но в принципе) боролся с усиленной коррупцией в медицинской сфере? Будет ли интересно для украинцев узнать, что масса главных врачей государственных клиник Беларуси просто пошли под суд и реально были посажены в тюрьмы? Там уровень коррупции в несколько раз ниже, чем в Украине. Беларусь показывает серьезный прогресс, даже если вы посмотрите на структуру экспорта. Наша структура полностью сырьевая. 60% нашего экспорта – металлы, химия, зерно и продукция продовольствия. У них ситуация другая – чуть ли не 70% их экспорта занимают товары с более высоким уровнем добавленной стоимости. Они реально развиваются, у них качественная система образования, а сфера медицины – одна из лучших на постсоветском пространстве.
И ситуация с долгами в Беларуси тоже гораздо лучше, чем у нас. Если вы посмотрите соотношение долгов к ВВП, вы увидите, что у них оно на уровне около 40%. Это в два раз ниже, чем у нас. Это не значит, что у них просто замечательная экономическая политика. Отнюдь нет. У них есть серьезные экономические пробуксовки. И необходимость занимать деньги у них была просто очевидная. Но фишка состоит в том, что они не пожелали проводить реформы так быстро, как предложил МВФ. Они хотят их проводить, но не в высокоскоростном режиме. И при этом они пытаются зарабатывать очки на своей работе с россиянами, пытаясь просто одолжить у них деньги вместо того, чтобы брать их под 3% у МВФ. Им достаточно будет программы в районе 5 миллиардов долларов. Это чуть ли не в четыре раза меньше, чем та потребность, которая была у нас в валюте. Они могут попробовать одолжить эти деньги у России. Если не получится, тогда, конечно, они будут обращаться в другие международные институции и в МВФ. МВФ – это всегда кредитор в последней инстанции. Поэтому не надо думать, что они гении, потому что отказались от сотрудничества с МВФ. У них просто другой контекст и другие условия, гораздо лучшие, чем у нас.
– То есть им гораздо выгодней взять у России деньги, чем начать сотрудничество с МВФ?
– Нет, им выгодно было бы сотрудничать с МВФ, но сотрудничество МВФ для них означало бы, что они должны двигаться по пути реформ быстрее, чем это лежит в голове у их собственной политической элиты, которая, наверно, совсем скоро будет изменена. Просто объективно потому, что это люди в возрасте, это люди, которые были в государственном управлении еще до 1991 года. Я не говорю, что это плохо, но это старое мышление, они не готовы к быстрым переменам.
И то, что сделали сейчас белорусы, отказавшись от сотрудничества с МВФ, не играет им в плюс, а, скорее, в минус. Просто их не загнали в угол, а мы находимся именно в углу. Они сами согласны двигаться по пути реформ. У них развита частная инициатива. В Беларуси сектор малого и среднего бизнеса развивается довольно неплохо. У них есть очень серьезные позитивные подвижки. Наверно, та скорость, которую предлагает МВФ, – это слишком быстро для действующей элиты. То, что можно было сделать за 2-3 года, они будут делать 5-7 лет, пока правящая элита не изменится.
Но, в отличие от нас, их автомобиль все время находится в движении. Наш то едет, то останавливается. Свидетельство тому – 8 лет падения, которые у нас были с 1997 года по 2017 год. В Беларуси такого не было. Они на автомобиле, и мы на автомобиле, у них и у нас старый автомобиль, но их автомобиль постоянно латается, ремонтируется, какие-то детали перебираются, заменяются новыми, но они все время в движении. А наш автомобиль катится так, как катится. Поэтому, если вы сравните Украину в 1991 году и сейчас, вы увидите, что сейчас мы на треть ниже 1991 года. Тогда как с 1991 года до нынешнего времени мировая экономика удвоилась, мы находимся на уровне на треть ниже той горки, с которой когда-то так активно скатывались.
– НБУ уже шестой раз с прошлого октября повысил процентную ставку – до 18%. Необходимо ли это было делать и каковы последствия такого решения?
– Национальный банк Украины озабочен тем, что инфляция, очевидно, выйдет из контролируемого русла. Основная задача, которую он видит для себя, – пытаться контролировать инфляцию. Инфляция сейчас не такая высокая, но НБУ понимает, что она резко ускорится к концу года и поэтому повышает учетную ставку.
К сожалению, увеличение учетной ставки имеет крайне негативный оттенок: когда ты увеличиваешь учетную ставку, ты хуже кредитуешь свой бизнес. Тогда бизнес не активно берет деньги в кредит, население менее активно берет деньги в кредит – и ты тормозишь развитие своей экономики. Если при хорошем раскладе ты мог бы вырасти на 3%, как изначально прогнозировалось на этот год, то увеличение ставки не даст тебе возможность вырасти на желанные 3%. Скорее всего, ты покажешь рост ниже этого заданного уровня. И это всегда обратная сторона увеличения учетной ставки. Фактически ты делаешь деньги более дорогими.
– Каков ваш прогноз курса доллара к концу этого года?
– Я бы сказал, что мы движемся в направлении 30 гривен за один доллар. Если программу с МВФ (что, я считаю, будет крайне негативным сценарием, который имеет низкую вероятность на выполнение) не удастся продолжить, то, конечно, курс 30 гривен/доллар – не предел на конец года. Но вероятность этого события не очень-то велика. Я бы не дал больше 20-25% вероятности на этот сценарий. Я считаю, что сейчас 75% вероятности – что сотрудничество будет продолжено. Мы будем продолжать движение в сторону 30 гривен к одному доллару, но остановимся, не доходя до этой отметки. Я бы не удивился, если бы мы остановились на отметке 28,5-29,5 гривны/доллар на конец этого года. Мне кажется, это относительно вероятный сценарий не просто экономически, а еще и потому, что есть политическая окраска этого вопроса. Так сложилось, что в Украине о качестве экономической политики судят в том числе и по курсу. Если ты уж сильно девальвировал (а 30 гривен/доллар – это своеобразный психологический барьер), то это еще больше ударит по власти, чего бы она не хотела.
