В 2000 году к двум молодым предпринимателям — Сергею Мешкову и Максиму Мостовому — с нестандартной просьбой обратился отец последнего, Иван Мостовой. Хотел спасти советское еще рыбное хозяйство в районе поселка Украинка, находящегося в Киевской области,— рыбхоз стремительно хирел.
В 1980‑е Мостовой-старший выращивал здесь осетров и добывал из них черную икру. Он напомнил сыну, что тогда ванная в их квартире была завалена этим деликатесом. Отец хотел поднять рыбхоз, а затем, если дело окажется выгодным, отдать его молодым партнерам.
Мешков и Мостовой-младший создали компанию Осетр и за десятилетие работы превратили советский артефакт в самого крупного национального производителя черной икры. Особенно удачными оказались последние три года, когда “удой” вырос в десять раз.
И это не предел. Внутренний рынок черной икры огромен, а внешний — безграничен. Особенно после того, как международные природоохранные организации в начале 2000‑х ограничили вылов осетровых в дикой природе и фактически наложили запрет на торговлю их икрой, добытой в естественной среде. Интерес же гурманов к привычному деликатесу растет.
“В Америке и Европе очень популярен формат заведений, где вам предлагают только два продукта — шампанское и икру,— говорит Елена Столярова, хозяйка киевского ресторана Рыбный базар.— В Украине это пока не очень распространено, но кто знает, что будет завтра”.
Столярова не знает, что будет завтра, но хорошо помнит, что было вчера. 95 % рынка черной икры приходилось на контрабанду, остальные 5 % делили более или менее честные импортные поставщики. Такие пропорции делали невозможным какое‑либо развитие аквафермерства в Украине.
Сейчас же ресторатор отмечает, что серые дилеры черной икры сдают свои позиции. “В первую очередь из‑за того, что не могут конкурировать в качестве продукта, а также в цене,— поясняет она.— Благодаря развитию икорного хозяйства в Украине появился продукт стабильного качества в больших объемах”.
Большая икра
На вопрос НВ, когда начали заниматься икорным бизнесом, Мешков отшучивается: “В лихие”.
Лихие Мешкова и Мостового пришлись на начало 2000‑х. Тогда 25‑летние компаньоны уже активно занимались бизнесом. Круг своих тогдашних деловых интересов после короткой заминки характеризуют так: “Сфера недвижимости”.
Сегодня компаньоны по‑прежнему интересуются не только икрой: торгуют речным песком, стройматериалами, сдают площади в аренду.
Первоначальная инвестиция в рыбхоз — $ 30 тыс.— пошла на покупку кормов и рыбы, поначалу преимущественно стерляди, затем — осетра. На то, чтобы вырастить их до детородного возраста, ушло шесть лет.
Все это время Мешков учился. По образованию он — инженер-землеустроитель и к ихтиологии отношения никакого не имел. “Он не вылезал из‑за компьютера,— рассказывает Мостовой об “университетах” друга.— Стал постигать новую для себя науку по статьям из интернета”.
Сам Мостовой рыбное дело тоже знал поверхностно, хотя его отец управлял рыбхозом в Украинке, а затем и закрытым акционерным обществом, созданным на его базе. В начале 1990-х Мостовой-младший возил в Киев на продажу рыбу, выращенную отцом.
В 2006‑м этих навыков для успеха было мало. На рынке черной икры господствовали крупные импортеры из Франции, Италии, Германии, Прибалтики. Кроме денег и рук понадобились мозги и опыт. И тогда Мостовой-старший обратился за помощью к своему давнему приятелю — ректору Национального аграрного университета: попросил присылать на практику талантливых студентов.
Марина Плошко как раз тогда училась в аспирантуре и попала в группу, изучающую осетровых с целью их дальнейшего выращивания и производства черной икры. “Пришлось много ездить в Россию и Польшу, чтобы учиться на тамошних хозяйствах”,— вспоминает она. В итоге Плошко попала в Украинку и стала в хозяйстве Мостового и Мешкова одним из ведущих сотрудников.
Здесь постоянно трудятся всего 10 человек, которые обслуживают до 40 тыс. рыбин — 30 т. В 2013 году компания выдала на рынок 50 кг икры, через два года — уже 400 кг, став крупнейшим национальным игроком. А в 2016‑м здесь планируют выставить на продажу 500 кг. Это вдвое больше, чем выпускают на двоих основные конкуренты — компании Бестер и Биосила.
При средней стоимости черной икры в $ 1 за 1 г, 500 кг означают $ 0,5 млн годового оборота. Плюс прибыль от продажи самой рыбы. Цифры солидные, но оборачиваемость первичного капитала в этом бизнесе медленная — лет 10.
Первую икру стерлядь дает на шестой-седьмой год жизни, а осетровые — на восьмой-десятый. За раз стерлядь производит 250 г икры, а осетр — до 1,5 кг. Взрослые особи мечут икру раз в два года. И с этого момента бизнес начинает улыбаться.
Пик рентабельности отрасли наступил в прошлом году, когда украинские производители черной икры продемонстрировали рекордный за всю историю независимости “урожай”.
Татьяна Яковлева, начальник отдела аквакультуры, селекции и научного обеспечения Департамента охраны использования водных биоресурсов и регулирования рыболовства Украины, утверждает: три крупных национальных производителя — Осетр, Биосила и Бестер — совместными усилиями уже приблизились к отметке 800 кг черной икры. А в следующем году они способны выйти на 1 т.
Столярова заверяет НВ, что с сентября прошлого года ее ресторан перешел на икру украинского производства. “Раньше использовала российскую,— говорит владелица столичного ресторана Рыбный базар.— Сейчас вся российская икра — это контрабанда”.
Метать по‑черному
Легальный импорт черной икры в Украину, по данным Госрыбагентства, в 2015 году едва перевалил за 79 кг. Но реальный поток, по оценкам представителей отрасли, превышает этот показатель в сотни раз.
Ситуация усугубилась в 2009‑м, когда всех осетровых включили в Красную книгу: их вылов в промышленных объемах запрещен. Одними из последних к мировому сообществу в этом деле присоединились прикаспийские страны — Россия, Азербайджан, Казахстан, Туркменистан, Иран.
Раньше до 95 % икры поступало на украинский рынок от контрабандистов, которые, в свою очередь, везли ее из Керчи и Астрахани, рассказывает Столярова. “Икра эта добывалась из дикой рыбы в период ее нереста”,— объясняет она.
Дмитрий Борисов, владелец сети ресторанов собственного имени, пять лет назад занимался продажей черной икры. И даже имел долю в латвийской компании Mottra — крупнейшем мировом производителе этого деликатеса фермерским способом. Он хорошо помнит, как это было, и имеет представление, как оно есть сейчас.
По подсчетам Борисова, объем черного рынка в Украине в начале 2000‑х достигал 72 т в год. Ресторатор предполагает, что в наши дни ситуация не слишком изменилась.
“Если вы зайдете на Бессарабский рынок, то 80 % теток на вас набросятся: хотите икорки? — рассказывает он.— Вывалят вам пять жестяных банок по 2–3 кг и даже дадут попробовать эту ужасную барбитуратную икру”.
Только на одном этом киевском рынке, по мнению Борисова, ежемесячно продается до 1 т деликатеса. “Черный рынок икры до сих пор остается черным”,— резюмирует он.
Каков реальный объем браконьерской и контрабандной икры на продуктовых полках Украины, не знают даже эксперты.
Летом 2015‑го ОБСЕ совместно с Всемирным фондом дикой природы (WWF) объявили набор волонтеров, чтобы те прошли по торговым сетям Украины, рынкам и сфотографировали баночки черной икры. “Для нас было важно понять, насколько проблема является распространенной”,— говорит Наталия Гозак, представитель WWF Украина.
Легальный продукт от нелегального отличали по упаковке. Каждая банка должна быть сертифицирована международной природоохранной организацией CITES, входящей в состав ООН. Только этот знак дает разрешение на белый экспорт продукции и гарантирует ее качество с безопасностью.
Теперь в WWF знают — проблема распространена. Но точных цифр все равно не имеют.
Ярема Ковалив, глава Госагентства рыбного хозяйства Украины, признает: нелегальные вылов осетровых и добыча черной икры в диких условиях — все еще большая головная боль ведомства. “Пока у нас не до конца эту ситуацию отрабатывает рыбохрана,— пожимает плечами молодой чиновник.— Это тяжело проконтролировать”.
Как результат, утверждает Мешков, он довольно часто встречает браконьерскую икру в торговых точках и на базарах. Бизнесмен предупреждает: такой деликатес опасен для здоровья. “Мы периодически закупаем эту икру и отдаем ее на анализ в лаборатории,— рассказывает он.— Там находим и золотистый стафилококк, и палочки, и бациллы”.
Браконьеры и контрабанда убивают перспективную отрасль, но Мешков и Мостовой не сдаются. Они в один голос уверяют, что спрос на официальный продукт все еще значительно превышает легальное предложение.
Об этом знает и Борисов. “Все рыбные рестораны и фуд-бары [семьи Борисова], где в меню есть икорный бар, продают примерно 1 т в год”,— говорит ресторатор. Это вдвое превышает производственные мощности компаньонов из Украинки.
Мешков и Мостовой заверяют, что вскоре смогут удовлетворить потребности Борисова. Их компания уже в ближайшее время выйдет на объем производства до 3 т в год.
Перспективы икорного бизнеса заманчивы. И поэтому вокруг него в последние годы разрастается отдельная индустрия по выращиванию осетровых, появляются рыбные фермы. “Мы надеемся, что этот рынок будет востребован”,— говорит Владимир Осипчук, директор недавно созданного Одесского осетроводческого комплекса.
