Генеральный прокурор Украины Юрий Луценко в интервью украинским телеканалам рассказал, о чем у него состоялись тяжелые беседы с министром финансов, премьер-министром и президентом, а также сообщил о личных планах на будущий год.
– С вашей точки зрения, что вам удалось сделать за год и на что вы тщательнее смотрите сейчас, чем в начале года?
– Когда меня назначали на должность, я получил взаимоисключающее задание разобрать старый советский москвич и доехать до точки назначения, чтобы эффективно работал со скоростью по крайней мере Volkswagen. Главное, во что я верил, и почему я шел на эту должность, что кто-то со стороны должен уничтожить централизованный под одно лицо карательный репрессивный механизм ВЧК НКВД, который назывался ГПУ. Уверен, что сейчас могу отчитаться людям, что такого карательного постсоветского монстра больше нет.
Мы открыли доступ в систему, 90% вакансий – а это сотни людей – приходят те, кто никогда не работал в прокуратуре. Мы на четверть уменьшили персонал. Мы вдвое увеличили зарплату, которая позволяет честно жить на одну зарплату. Мы создали генеральную инспекцию, которая десятками вылавливает взяточников внутри системы. И в конце концов, мы создали органы самоуправления и теперь ни генпрокурор, никто другой из руководства прокуратуры не может ни назначить, ни снять прокурора, а значит не может сказать: “Посади этого или забери у этого бизнес, иначе я тебя сниму”. Уверен, что это главное достижение, которое я должен был сделать и как политик, и как человек.
– Что нужно, чтобы преодолеть бытовую и политическую коррупцию? И что нужно, чтобы от громких дел перейти к громким приговорам?
– В первую очередь, согласно закону, мы специально создали Национальное антикоррупционное бюро, исключительной компетенцией которого является противодействие высокопоставленной коррупции, начиная от главы сельсовета и аж до самых больших руководителей государства – это исключительная компетенция именно этого новосозданного органа.
Тем не менее, ГПУ также в силу своих возможностей вместе с другими правоохранительными органами работает. И за этот год у нас самая большая цифра задержанных на горячем взяточников. Это больше 9,5 тысяч человек. И из них около 3 тысяч человек мы передали в суд. И из них впервые 1,5 тысячи лиц получили приговоры. Возможно, это еще не то, о чем мы мечтали, и приговоры мягче, чем мы думали. Но тем не менее, 1,5 тысячи человек осуждены за коррупцию.
Далее должен сработать принцип английского газона. Нужно его стричь 200 лет, чтобы он был наилучший в мире. То есть каждый год не меньше нескольких тысяч коррупционеров от села до столицы сажать с приговорами на заключение.
Но наибольшим злом я лично считаю проблему политической и даже партийной коррупции. Давайте теперь скажем, можно ли ее преодолеть только тем, что мы будем только ловить высокопоставленных коррупционеров. Я имею в виду, в первую очередь НАБУ и ГПУ. Уверен, что это можно делать и нужно делать. Но нужно одновременно и обязательно устранять возможности повторения коррупционного рецидива. Годами, при возвращении налога на добавленную стоимость, бизнес платил откаты от 40%, минимум 20%. На данный момент парламент ввел автоматизированную систему. Правительство ее наладило, и оплата НДС идет в автоматическом режиме. И иностранные, и украинские бизнесмены даже забыли о системе откатов с НДС.
Уверен, что есть три ключевых шага. Первое – приватизация. Неприватизированные якобы государственные предприятия становятся главным источником партийной коррупции. Те партии, которые приходят к власти, они стараются назначить своего директора на эти предприятия, получают за это выгодные заказы на подконтрольные фирмы и оттуда текут миллионы. Давайте сравним Украину и Польшу. В Украине сейчас около 3,5 тысяч государственных предприятий. В Польше в 1991 году, когда она начинала реформу, их было 4,5 тысячи. Теперь у нее только 45 государственных предприятий. С приватизации Польша получила примерно 400 миллиардов долларов. У нас из 3,5 тысяч государственных предприятий есть 1800, которые вообще не работают. Приблизительно 1800 из которых на 80% убыточны. И они за прошлый год, и думаю, что и в этом году будет тоже самое, принесли, если не ошибаюсь, 30 миллиардов убытков.
Итак, они генерируют убытки, ложатся на плечи народа и в то же время их товарами, их операциями подпитываются победители партийных гонок. Что нужно сделать? Да, можно ловить 3,5 тысячи директоров и их связи с партиями. И это нужно делать. Так сделали Польша, Венгрия, Румыния, Восточная Германия, то есть все, кто проводил реформы.
Ситуация на таможне. Где-то 20-30% товаров все еще недоплачивают в бюджет. Нужно сделать простую вещь – установить электронные сканеры, через которые будет проверяться, что везется, какой вес и много других показателей. Антимонопольный комитет блокирует через жалобы фирм-однодневок тендер с тремя всемирными компаниями, которые производят (товары – ред.) на весь мир. То есть, только три компании подобное оборудование. Я уверен, что руководство государства должно вмешаться и разобраться. Сканеры должны стоять. Деньги на это выделены. Кстати, из денег, конфискованных у преступных организаций Януковича.
И третий шаг – недра. Украинские недра делятся непрозрачно, функционируют неприбыльно, хотя являются одним из столпов: индустриальный, аграрный и геологический столп развития будущего Украины. Но недра еще никогда прозрачно не делились: ни газ, ни нефть, ни гранит, ни янтарь, ни какие-либо другие ископаемые. Что нужно сделать? Открыть эту сферу. Осветить ее, обеспечить аукционы. И я уверен, что это убьет коррупцию, которая сегодня подпитывает колоссальные коррупционные структуры. Согласно всем научным данным, борьба с коррупцией силовыми методами дает только 10% успеха. Все остальное делается на законодательном поле, закрывая вероятные дырки для коррупции. К этому я призываю в своих письмах главу Верховной Рады, главу правительства и в своих дискуссиях – президента.
– Борьба с коррупцией закончилась тем, что нам не дали очередной транш кредита и мы видим доллар по 29, евро по 33. Получается, что украинцы уже из своих карманов начинают платить за вялую борьбу с коррупцией. Не чувствуете ли вы за это ответственность? Как эту ситуацию исправить?
– У Генеральной прокуратуры Украины есть 800 следователей на всю страну. Мы при этом, как я сказал, задержали 9 тысяч коррупционеров и 1,5 тысячи имеем приговоров. Национальное антикоррупционное бюро (НАБУ), которое было создано как раз для борьбы с коррупцией и имеет исключительные полномочия относительно нынешней высокопоставленной коррупции, имеют 50 дел, из которых 20 вместе с нами, и пока что приговоров нет. Я понимаю, что это молодая структура и как один из авторов закона о НАБУ уверен, что она должна работать. Более того, 40% совместных дел означает, что мы нормально сотрудничаем.
Но есть моменты, на которые я не могу закрывать глаза, даже если бы мне хотелось сохранять положительный имидж где-то за границей. На незаконные методы противодействия коррупции я не могу закрывать глаза. Я не имею права закрывать глаза на то, что НАБУ, как мне кажется, и как кажется нашим профессиональным прокурорам, сегодня нарушает ту или иную часть законодательства.
Мы встретились с господином Сытником буквально на днях. После его возвращения из США мы провели обсуждение ситуации и совместно пришли к тому, что было ошибкой публичное сведение счетов. Заявления НАБУ, что им препятствуют, другие вещи, в том числе с моей стороны, действительно не понимают ни украинцы, ни за границей. Даже если кто-то из нас и прав, это все равно наносит удар по всей правоохранительной системе. Поэтому я сразу предлагал и сейчас стою на этом: нужно за столом обсуждать проблемы и делать реальные шаги навстречу друг другу.
Что я имею в виду? Я, например, со своей подписью направил в парламент изменения в законы, которые с моей точки зрения являются неадекватными. Например, набор нелегальных агентов на открытых конкурсах. Всем понятно, что это ненормально. Штирлиц, наверное, сразу же сошел бы с ума, если бы ему сказали, что нужно пройти открытый конкурс. Но, с другой стороны, это закон. Если он неправильный, его меняют, но не нарушают. Точно так же о декларировании тайными агентами электронной декларации. Понятно, что нельзя развешивать их фамилии и их доходы, но тогда нужно изменить закон. Но, господа, у вас есть столько депутатов, столько поклонников. Наверное, за два года можно было изменить закон. Я написал эти поправки буквально за два дня.
Я горжусь тем, что за время моего генпрокурорства в секторе МВД, СБУ, ГФС, внешней разведки и так далее, где всегда были войны, ни одной видимой войны не было. За эти полтора года МВД не воевало с СБУ. СБУ не воевало с ГПУ и так далее. Это же не значит, что у нас тишь и благодать, потому что это бы означало, что мы покрываем друг друга. Да, у нас есть конфликты и бурные споры. У нас есть десятки задержанных сотрудников Службы безопасности, сотни задержаны сотрудников Национальной полиции, десятки прокуроров. И это нормально. Вы выявляем проблемы внутри. Но все дискуссии проходят в закрытом режиме и потом мы работаем на общий общественный результат. НАБУ только сейчас присоединяется к совместному круглому столу. Пока я генпрокурор, даже как бывший министр внутренних дел, я утверждаю: НАБУ необходимо для борьбы с высокопоставленной преступностью.
Фото: скриншот
– С какой целью вы рассекретили тайных агентов, конспиративных сотрудников и конспиративные помещения НАБУ? И делало ли что-то НАБУ в отношении конспиративных сотрудников в помещении ГПУ?
– Прежде всего, мы не обнародовали тождество людей с конкретными фамилиями, которые были задержаны при вероятной провокации взятки с агентами, известными всей стране. К сожалению, в своем заявлении это сделала именно пресс-служба НАБУ. Более важная проблема в следующем: все негласные штатные работники НАБУ, согласно закону, должны получить допуск к секретности. К сожалению, это сделано не было, и это ставит под вопрос не наше взаимодействие, не наши отношения, а доказательства, которые они получили в суде. Я не хочу сотрудничать с адвокатами людей, которые обосновано подозреваются в коррупции. Самое худшее, что было в этой ситуации – это то, что радовались известные, наверное, вам депутаты-коррупционеры, которые теперь имеют много доказательств проблемности действий НАБУ. Надеюсь, что это осознают все, и поэтому бороться с коррупцией нужно только законными методами. Это и правильно, и эффективно.
– Ваша встреча недавняя случайная в Амстердаме с господином Коломойским и теперь международный арест его недвижимости и его активов за границей. Связаны ли эти вещи?
– После тюрьмы у меня теперь каждый год небольшая хирургическая операция. Да, я для этого выехал буквально на два дня в город Амстердам. Я всегда свободный человек. Я и в Киеве гуляю без охраны в выходные дни, и там, конечно, гулял без. В центре на цветочном рынке я встретил студента из Украины. Селфи было сделано. И Коломойский подошел ко мне. Да, мы поздоровались и общались. Если вы спросите, был ли разговор о его бизнесе, никогда таких разговоров не было. Потому что я с ним виделся в жизни не один раз, возможно, полтора десятка раз. О чем мы говорили? Мы перекинулись парой слов. Конечно, анекдот про Путина. Во-вторых, мы поговорили о политической ситуации в столице. Честно вам скажу, что я намекнул на неприемлемость финансовой поддержки того радикального шоу, которое устроил Саакашвили в центре столицы. Принял ли это ко вниманию Коломойский или не принял, это его дело. Я не диктую бизнесу, кого им поддерживать.
Теперь давайте поговорим о проблемах “Привата”. В прошлом году, когда произошел факт неплатежеспособности “Привата”, а потом его добровольной национализации, был заведен ряд дел – два базовых дела ГПУ и еще одно дело в НАБУ. Мы думали сначала объединить эти дела, но после совещания с руководством НАБУ и САП было принято решение, что мы идем по параллельным дорогам, потому что у нас некоторые эпизоды разные. Мы больше внимания уделяем неплатежеспособности, до которой довели бывшие руководители “Привата”, а также невозвращению рефинанса или незаконного использования рефинанса. Они идут по своему пути. Я не хочу за них расписываться. Это их информация.
В этом году в сентябре, октябре, ноябре народный депутат от группы УКРОП, господин Дубинин написал ряд запросов в ГПУ и НАБУ о том, что руководство Нацбанка, заключая соглашения с иностранными аудиторами, которые должны были проверить все финансовые обороты и всю финансовую деятельность “Привата” времен руководства Коломойского и Боголюбова, совершили преступление. Потому что они якобы заключили соглашение без тендера и без конкурса, который предусмотрен законом. В нашей стране, согласно закону, любое заявление о преступлении должно быть зафиксировано. Оно было зарегистрировано в НАБУ. До сегодняшнего дня там есть три уголовных производства, которые объединены потом в одно и у меня в действующем деле эти эпизоды были добавлены. В ходе этого следователи взяли решения судов о том, чтобы изъять у Нацбанка – не аудиторов или кого-то другого – и у государственного ПриватБанка документы об этих соглашениях. То есть, соглашение об оплате, например, Kroll или другим структурам, определенного количества денег.
Параллельно мы допросили одного из сотрудников Национального банка, госпожу Рожкову, которая дала показания, что согласно их законодательству и подзаконных актов, они имеют право заключать соглашения о подобных услугах с иностранцами без аудита. Она предоставила нам эти документы. После чего мы выяснили отсутствие состава преступления и еще в понедельник отозвали все решения судов по изъятию документов. Таким образом, у нас нет и не было ни одного дела против аудиторов, но теперь и нет ни одного дела вообще о сомнениях законности финансирования внешнего аудита. Еще раз говорю, что в НАБУ эти два дела есть, но они были не очень активны, поэтому о них будете у них спрашивать. Я могу, как генпрокурор, утверждать, что мы провели зарегистрировались, провели проверку и установили, что никаких признаков преступления в действиях ни Нацбанка, ни государственного ПриватБанка при привлечении аудита не было, и на этом поставили точку. Мне кажется, что так и должна действовать правовая система.
Конечно, важным является то, что же выявили аудиторы. Я, как генпрокурор, с нетерпением жду информации от Kroll и ряда других аудиторских западных компаний, которые по предварительным данным нашли счета, куда оседали деньги, выведенные из Украины. Напомню, что речь идет о 180 миллиардах гривен вероятных средств, которые были выведены из банка. И, конечно, до этого дня ни ПриватБанк, ни Нацбанк, ни следствие не установило, где находятся эти деньги из-за длительных процедур международных запросов. Потому что деньги, которые находятся в офшорных компаниях, открываются через год, а то и через два. Kroll и другие иностранные партнеры это сделали намного быстрее. В силу специфики их законодательства и тех возможностей, которые у них есть благодаря сотрудничеству с западными партнерами.
Я с нетерпением жду официального отчета-аудита Нацбанка перед следствием и после этого, я думаю, что будет короткий путь к подозрению. Кто бы ни был владельцем, как говорят, бенефициаром этих счетов, он получит подозрение. Могу вам четко утверждать: какая бы там фамилия ни стояла, и кто бы там ни был. Подозрение будет обязательно. За свое генпрокурорство я не раз доказывал, что для меня фамилии даже моих бывших товарищей являются непринципиальным, если говорится про переход красной линии его величества закона.
Фото: скриншот
– Как вы покажете общественности, что политического преследования Саакашвили нет?
– Прорывать государственный контроль, применять силу к украинским военным-пограничникам, а также Национальной полиции со стороны окружения Саакашвили и ряда политиков, в том числе депутатов Верховной Рады, с моей точки зрения является невиданным глумлением над законом. При этом отдельно нужно обозначить, что во времена Януковича уголовная ответственность за нарушение закона была снята и они ввели эту ответственность как административную. Господин Саакашвили был осужден судом, признано, что он нарушитель границы и был обязан заплатить небольшую сумму штрафа за это административное нарушение. Как генпрокурор и гражданин я не могу с этим согласиться, поэтому буду обращаться к парламенту с предложением возобновить уголовную ответственность за нарушение закона. Потому что это может очень далеко зайти. За штраф 300 гривен пробираться через границу является просто катастрофой.
Он решил, что для него законы не писаны. Если можно прорываться через границу, почему нельзя прорываться в Верховную Раду? Почему нельзя вообще требовать абсолютно незаконных действий на улицах? Понимаю, что есть много людей, которые, мягко говоря, не любят власть и имеют для этого все основания. Это я вам говорю, как политик и как человек, который был на двух Майданах. Но нет ни одного человека в стране, которому разрешено при этом нарушать законы, которые одинаковы для всех.
Господин Саакашвили поставил себя вне закона. В рамках этого отслеживания мы увидели, что господин Курченко, человек, который подозревается в нанесении ущерба Украине приблизительно в 14 миллиардов гривен (это финансирование какой-то большой области), вступил в контакт с окружением Саакашвили. Правая рука Курченко и правая рука Саакашвили начали договариваться про политическое и финансовое сотрудничество. В один момент и сам Саакашвили позвонил Курченко. Все это я продемонстрировал парламенту и уверен в том, что эти записи получены законным путем.
Мы готовы к совместному участию в экспертизе, и к любым специалистам из западных стран, у которых есть такое желание. И я уверен, что в данном случае имеем дело с нарушением закона господином Саакашвили. Это называется содействие членам преступной организации и нарушением морали. Потому что за кровавые деньги Курченко, который сейчас работает вместе с ФСБ в оккупированном Донбассе, организация митингов по свержению власти в Украине является просто невозможной. Михеил переступил красную линию за кровавые деньги. Окружением Януковича он хочет дестабилизировать Украину на войне. С моей точки зрения, ни морально, ни законом это недопустимо.
– Проводится ли повторная экспертиза аудиозаписей?
– Сейчас ни одной экспертизы никем другим, кроме специализированного государственного института Украины, не проводилось. Поэтому говорить, что кто-то усомнился в этом, это возможно только при желании усомниться в заявлении генпрокурора – беспочвенно. Кроме этого, у нас есть показания двух человек, которые привезли сотни тысяч долларов, а потом и евро, и передали правой руке Саакашвили, и это зафиксировано как на аудио, так и переписаны все номера купюр, часть из которых, если я не ошибаюсь, 2,5 тысячи были изъяты во время ареста правой руки господина Саакашвили Северина Дангадзе на трассе между Киевом и российской границей. На этот момент достаточных оснований для подозрения достаточно. Дальнейшие следственные действия должны привести нас к обвинительным актам. Оснований для подозрений достаточно. Для применения меры пресечения в виде домашнего ареста больше, чем достаточно. Увидим, какие решения примут следующие суды.
Фото: скриншот
– Каковы перспективы дела о госизмене Виктора Януковича? Какие перспективы вернуть деньги Януковича и его окружения?
– Считаю, что это была одна из больших побед украинской общественности и даже украинского политикума. Я совсем не хочу присваивать это дело исключительно себе или даже ГПУ. Тем не менее, мы сделали все, что могли и в рамках закона получили решение суда о специальной конфискации, по которой черным по белому написан: списать средства общей суммой 1,5 миллиарда долларов США – из них 300 миллионов в облигациях, а другие уже в живых деньгах – на счета государственного казначейства. У меня есть ответ от государственного казначейства, что все эти средства им поступили и ответ Национального банка о том, что все облигации им поступили. Поэтому страна получила 1,2 миллиарда долларов и эти все деньги не только поступили в казначейство, но и были в июне распределены украинским парламентом процентов на 70. Восемь миллиардов гривен остались нераспределенными. Все остальные деньги разделили.
И, честно говоря, самые сложные моменты, когда меня черти берут от неудач, греет то, что Вооруженные силы Украины за эти деньги получили и будут еще получать новую ракетную технику. Пограничники сегодня отчитались о новой системе идентификации граждан на украино-российской границе. Автомобилисты получили новые дороги. В следующем году 1700 фельдшерско-акушерских пунктов получат новые лаборатории и новые скорые помощи для сельского населения по всей стране.
Проблема в том, что из 22 миллиардов гривен, которые были распределены в июне по состоянию на 1 декабря освоены только пять. На юридическом языке это означает небрежность или халатность чиновников, которые берутся за деньги и не могут их освоить. Кто-то написал это техническим языком. Кто-то не принял порядок использования. Меня это просто бесит. Я говорил об этом с трибуны парламента и сейчас еще раз повторю. Считаю неприемлемым, когда в такое тяжелое для народа время мы уже имеющиеся деньги не отдаем людям.
У меня было много горячих и даже тяжелых бесед с министром финансов, с премьер-министром, с президентом и просто считаю, что я имею право требовать, чтобы уже в следующем году до копейки все средства из этих денег, которые преступно у нас украла организованная преступная группировка Януковича, дошли до людей. Чтобы люди видели, что государство после Майдана смогла забрать средства и вернуть их людям. И они материализованы. Вы можете просто прийти и прикоснуться. Все это очень важно.
И есть еще одна хорошая новость. У нас в планах еще 5 миллиардов конфискации, поэтому на старте следующего года мы проведем эту спецконфискацию и снова получим ту же сумму. Надеюсь, в этот раз правительство будет более организованным. В этом мы ему поможем и откроем ряд уголовных производств за халатность тех, кто взял деньги и не смог их донести до людей. Это будет обязательно сделано.
– Политическая жизнь Юрия Луценко не завершится на должности генпрокурора?
– Когда я шел на эту должность, я прекрасно понимал, что эта должность без права на победу. Это очень сложная задача – одновременно реформировать, дать результат и причем еще вчера, как любят украинцы. Идя на эту должность, я понимал, что во власти быть всегда стыдно, а сейчас особенно. Тем не менее, чем я пытаюсь держать баланс позитива и негатива, тем что спецконфискую 1,5 миллиарда, возвращаю государству 80 тысяч гектаров украденных земель. Это где-то территория Австрии. Возвращаю Одесский нефтеперерабатывающий завод, получаю приговоры 1,5 тыс. коррупционеров. И честно, считаю это неплохим результатом для того, чтобы все еще быть во власти, хотя это очень тяжело.
Также я считаю, что делаю то, что не могу обнародовать в разговорах с чиновниками, призывая их не только к закону, но и к справедливости. Я горжусь тем, что справедливость зашла в Генпрокуратуру. Тысячи дел по малозначащим уголовным правонарушениям были закрыты относительно солдат, пенсионеров и бедных людей, которые в силу некоторых причин ошиблись. Я садился рядом с обвиняемым на скамью, чтобы продемонстрировать необходимость особенного отношения к добробатам. Я заходил в тюрьмы и наказывал прокуроров за то, что заключенные живут в нечеловеческих условиях.
Я думаю, что во все государственные институции справедливость должна зайти и на все печерские холмы. Потому что, когда люди приватизируют себе новые и новые предприятия, наверное, это законно, но это несправедливо. В такой период, в который живем мы, власть не должна богатеть. Я в этом глубоко убежден. Я буду находится на своей должности столько, чтобы это услышали. Если не услышат, буду возбуждать дела, буду обращаться к людям.
Следующий год будет особенным. Я хочу закрепить сделанное в прокуратуре и хочу быть участником увеличения зоны справедливости. Где я буду? Я никогда не был послушным солдатом в своей жизни и даже от отца за это зарабатывал. И все мои поступки всегда были самостоятельными. В следующем году Луценко будет там, где будет наиболее горячо и там, где будет наиболее нужным людям. ГПУ изменилась. Хочу изменить еще и страну.
Это так кажется, что работа генпрокурора сводится в должности. У меня нет задачи набить тюрьмы, хотя тысячи коррупционеров прогуливают тюрьму. В силу того, что судей осталось очень мало. Когда “почистили” судей с помощью люстрации, из-за необходимости заполнить электронные декларации, они почему-то массово убежали и сейчас у нас четыре-пять судей в каждом районном суде, и они просто не могут переработать ту огромную массу материалов и, действительно, коррупционеры прогуливают тюрьму.
Мое задание закрепить понятие справедливости в прокуратуре, насколько это возможно, и расширить эту зону справедливости дальше. Я хочу, чтобы все люди стали жить по закону и относиться друг к другу по справедливости. Это моя новогодняя мечта.
Источник: Сегодня
