… Вполне возможно что ради разработки газа на своих южных границах Турция даже согласится на объединение Кипра — в этом году там может произойти соответствующий референдум, который бы и в дальнейшем стабилизировал регион. А стабилизация — это именно то, чего сейчас отчаянно ищет Эрдоган.
«В жизни каждого турка тысячу раз в день сталкиваются традиции и современность. Шляпа и чаршаф. Мечеть и дискотека. Евросоюз и неприятие Евросоюза», — пишет известный польский журналист и тюрковед Витольд Шабловский в своем сборнике репортажей о жизни и культуре Турции под названием «Убийца из города абрикосов».
Для Реджепа Тайипа Эрдогана и Турции в целом 2016-й был контрастным, как никогда.
Единственным светлым моментом было подписание выгодного соглашения об обмене беженцами с ЕС — в обмен на прием просителей убежища, которые втайне пересекли Эгейское море, Турция должна была получить безвизовый режим и наконец приблизиться к переговорам относительно членства в Евросоюзе, чего хочет уже три десятилетия. Однако отношения с Европой рассыпались на глазах.
Сначала немецкий бундестаг в начале июня обновил свою резолюцию по геноциду армян в 1915 году. Во время первой попытки в 2005-м немцы сознательно избегали термина «геноцид», заменив его на «массовые убийства». Это понятно, ведь Берлин хотел сохранить партнерство со Стамбулом, которое, кстати, было очень мощным во времена геноцида, который фактически осуществлялся немецким оружием.
Однако приоритеты меняются. 2 июня немецкий парламент создал все основания для дипломатического скандала. Возмущенный Эрдоган восклицал, что Меркель обещала сделать все возможное, чтобы помешать принятию резолюции, и сразу отозвал посла из Берлина. Турецкий президент угрожал значительным ухудшением отношений между двумя странами, замечая, однако, что это не будет означать разрыв партнерства с ЕС.
Но этот разрыв происходит по другим причинам. Уже через несколько недель, 16 июня, Европейская Комиссия снимает вопрос о безвизовом режиме с Турцией с повестки дня и переносит его рассмотрение на неопределенный срок. Официальная причина — турецкие антитеррористические законы, которые являются откровенным наступлением на свободу слова и демократические свободы. Они во многом похожи на российские законы об «экстремистских высказываниях»: поддержку терроризма легко приписать журналисту или ученому, который не соглашается с политикой турецких властей. Евросоюз четко понимал, что Эрдоган продолжает захватывать все больше власти в стране, несмотря на углубление сотрудничества с Европой. Нет свободы — нет и безвизового режима.
Разъяренный Эрдоган сначала угрожает разорвать соглашение о приеме беженцев, однако видит, что ЕС не реагирует на угрозы. Поэтому он не находит лучшего ответа, чем извиниться перед человеком, с которым отношения в последнее время тоже были из рук вон плохи — перед Владимиром Путиным. Это решение было смесью эмоциональности (обида на Запад была явной) и прагматичности (международное влияние Турции все ослабевает).
Когда турецкие ПВО сбили российский Су-24 в ноябре прошлого года, Эрдоган еще был уверен в своей силе. Именно поэтому он решил пойти на конфликт с Россией, которая к тому же поддерживала ненавистного турецкому президенту Башара Ассада в Сирии. Эрдоган тогда громко заявлял, что не будет извиняться за ответ на нарушение воздушного пространства Турции. А уже потом он обещал предоставить миру доказательства участия России в торговле нефтью с ИГИЛ.
Однако уже через полгода он был вынужден забыть о собственной гордости и отправить Путину сожаление по поводу инцидента с Су-24. Турецкий президент передумал не случайно, и раздор с ЕС — лишь одно из измерений проблемы.
Есть два глобальных аспекта: внешний и внутренний.
Внешний заключается в тяжелой геополитической ситуации на Ближнем Востоке. «Трудно выжить на территории, окруженной врагами. У каждого из наших соседей есть проблемы», — рассказывает в комментарии Тижню Аслы Айдинташбаш, експерт Европейского совета по международным отношениям. Она отмечает, что сирийская кампания Турции потерпела смертельный удар после ссоры с Россией. «Россия также агрессивно наступала на оппозиционные и джихадистских группы в Латакии, которых Турция поддерживала.
Линии снабжения были отрезаны, поэтому Стамбул фактически терял все свое влияние в Сирии. Для турецких властей это стало экзистенциальной проблемой, ведь таким образом курды получали пространство для действий», — отмечает госпожа Айдинташбаш. К тому же, турецкие самолеты утратили возможность летать над северной частью Сирии. Таким образом, потеряв поддержку США и Евросоюза, Эрдоган должен был идти на примирение хоть с кем-то, чтобы сохранить позиции Турции в регионе и установить хотя бы призрачную видимость контроля над ситуацией.
Другое дело, что найти общий язык с Путиным ему было не столь и трудно. Акын Юнвер, профессор международных отношений Университета «Кадир Хас» в Стамбуле, считает, что стиль лидерства и тактика осуществления политики у Эрдогана и Путина почти идентичны. «Они оба полагаются на централизованную систему принятия решений, в которой есть несколько гибких формуляторов политики. Они могут участвовать в создании политических стратегий, пока не провалятся. Термин „система“, характеризующий российский процесс принятия решений, в полной мере применим и к Турции», — рассказал Тижню господин Юнвер.
62-летний Эрдоган у власти уже тринадцать лет — одиннадцать из них на посту премьера и два в президентском кресле. Он столь же популярен в Турции, как и Путин в России. Он стал лицом реванша религиозных фундаменталистов — неоисламистской революции, хотя всегда был гибок в вопросах ислама, в отличие от своих сторонников. Он поднял турецкую экономику к новым высотам: ВВП страны составил $303 млрд в 2003-м, а в настоящее время — уже $751 млрд. Однако он пока не имеет той полноты единоличной власти, которая есть у его северного друга-врага.
После уверенной победы на президентских выборах 2014-го Эрдоган, как положено любому приличному диктатору, взялся перекраивать конституцию под себя, постепенно превращая политический строй Турции из парламентского в президентский. Для этого он держал при себе марионеточного премьера Мехмета Давутоглу, который — внимание! — был одним из советников по вопросам внешней политики.
В мае этого года Давутоглу был смещен с должности: наделал ошибок — до свидания. Другая причина заключалась в том, что Давутоглу перестал довольствоваться ролью марионетки, собирал свой круг сторонников внутри правящей Партии справедливости и развития (политсилы Эрдогана), а в отношениях с западными партнерами был умеренным и конформистским. Тот факт, что именно в Давутоглу на Западе видели взвешенного политика, с которым можно договариваться, лишь подчеркивает разрыв. А системе теперь необходимо навести порядок во внешней политике, чтобы спокойно сосредоточиться на дальнейшей перестройке государства в угоду диктатору. Именно поэтому Эрдоган и пошел на мировую с профи в этом деле.
Однако на сирийском направлении, похоже, не стоит ожидать разительных перемен. Аслы Айдинташбаш и Акин Юнвер соглашаются в том, что Эрдоган не полюбит Ассада неожиданно и вряд ли будет активно поддерживать российскую военную операцию в Сирии, а взамен восстановит свою кампанию против курдов. Оба эксперта прогнозируют сугубо нормализацию экономических отношений: ведь отсутствие российских туристов, которые очень полюбили турецкие all inclusive, оказало заметное влияние на экономику Турции, понемногу впадающую в рецессию.
Последние дни показывают, что российские туристы очень обрадовались нормализации: в сервисе «Яндекс. Путешествия» Турция сразу вышла в лидеры запросов — и даже теракты не пугают россиян. Интересно, что Путин мотивировал запрет россиянам посещать Турцию соображениями именно в сфере безопасности, однако он был в конце концов снят именно в день теракта в стамбульском аэропорту Ататюрк.
Стоит также заметить, что рынков сбыта для турецких товаров после ухудшения отношений с ЕС, обеспокоенного «брекситом», может стать все меньше — а вот Россия может снова стать хорошим торговым партнером. Например, турецкие строительные компании имели множество заказов в России: санкции означали потери в $4,5 млрд долларов только в этой области. А сельское хозяйство должно было нести $764 млн убытков ежегодно. Интересно, однако, что российские санкции не распространялись на наиболее важный аспект торговли — газовый. Турция закупает 57% газа именно в России и является вторым по величине рынком сбыта российского газа — не удивительно, что его поставки не прекращались даже тогда, когда две страны находились на самой низкой точке своего партнерства.
Россия — не единственный партнер, с которым Эрдоган на прошлой неделе наладил утраченные контакты. 27 июня Турция также объявила о нормализации дипломатических отношений с Израилем, которые были разорваны в 2010 году в результате штурма израильтянами турецкой «Флотилии свободы», пытавшейся прорвать кольцо морской блокады вокруг сектора Газа. Безуспешные переговоры о нормализации продолжались уже несколько лет, ведь Эрдоган все не хотел соглашаться на требования израильтян. Еще в 2014-м он называл деятельность Израиля в секторе Газа «государственным терроризмом» и уверенно заявлял, что нормализация невозможна. Однако события 2016-го все же заставили его пойти на компромисс.
У Эрдогана было три ключевых требования: официальное извинение за убийство десяти турецких военных во время штурма судна Mavi Marmara, выплата компенсаций семьям погибших и полноценное снятие морской блокады.
Израильтяне же не хотели снимать блокаду и предоставлять туркам прямой доступ к сектору Газа. Они также требовали от Турции применить свое влияние над палестинским исламистским движением ХАМАС, действующим в регионе.
Компромисс удалось достичь. Блокада пока будет оставаться — здесь Эрдоган был вынужден уступить. Турция будет доставлять гуманитарную помощь через порты Израиля — 4 июля в порт города Ашдод прибыл первый турецкий корабль, содержавший 11 000 тонн груза гуманитарной помощи. Зато Израиль обязался выплатить $20 млн компенсации семьям погибших турецких военных и выразил официальное извинения за инцидент 2010-го.
Есть также экономические причины этого примирения. Хотя разрыв дипломатических отношений не нанес много вреда торговле между двумя странами (объемы торговли даже выросли на 26% в 2011-м), он все же стоял на пути углубления сотрудничества. Как сообщает «Аль-Джазира», премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху во время встречи с Государственным секретарем США Джоном Керри в Риме заявил, что соглашение «будет иметь значительное влияние на израильскую экономику».
Соглашение откроет путь миллионным газовым соглашениям по разработке новых месторождений в восточном Средиземноморье. Это был бы стратегический выигрыш для Турции, которая является очень зависимой от российского газа. А Эрдоган, безусловно, понимает, что с Путиным дружить нужно очень осторожно, и потому всячески будет стараться уменьшить уровень газовой зависимости. Вполне возможно что ради разработки газа на своих южных границах Турция даже согласится на объединение Кипра — в этом году там может произойти соответствующий референдум, который бы и в дальнейшем стабилизировал регион. А стабилизация — это именно то, чего сейчас отчаянно ищет Эрдоган.
Виталий Рыбак, опубликовано в издании Тиждень.UA
Перевод: Аргумент
