>Европа смирилась с появлением в России новой феодальной системы – “бандита” с демократической риторикой, пишет российский художник и писатель Максим Кантор в Le Point.
“Худшее – это не столько Путин, беженцы или Сирия, сколько искажение политического дискурса”, – считает Кантор. В послевоенной европейской риторике понятия “левого” и “правого” смешались, потому что западная демократия противостояла “социалистической империи”, сочетающей в себе две несовместимые противоположности.
На смену концепции “демократии” пришло понятие “западной цивилизации”. “Западная демократия действовала по отношению к миру не как политический наставник, но как цивилизационный проект, противостоящий варварству. Она давала другим странам не политические доктрины, а культурный опыт, являющийся следствием европеизации экономических институтов”, – пишет Кантор.
“Традиционно демократия в Европе защищает бедных от богатых, российская же демократия взялась защищать богатых от бедных, – продолжает писатель. – Российские демократы расположились “справа”, среди финансовой олигархии, тогда как на Западе демократы были скорее “слева”. Запад, со своей стороны, научил Россию, как стать Западом, но не научил, как избавиться от рабства. Отсюда обида российского народа на демократию: вместо общинного сознания ему навязали “западные” грабительские принципы”.
“Рецепт цивилизации, данный России Западом, заключался в приравнивании демократии к законам рынка. Проигравшие на рынке оказались исключены из демократического общества, – пишет далее Кантор. – Так появилась благодатная почва для авторитаризма: бедные ждали диктатуры как спасения от жестокости рынка. Любопытно, что к сталинизму апеллируют наиболее богатые, демиурги нации. И нация прощает им богатство. Но союз богатства с демократическими лозунгами непростителен. Рынок и демократию объединили, чтобы ускорить просвещение варваров, хотя такой союз в западной цивилизации не является обязательным. В Европе рынок существовал задолго до демократии и вне ее. Он не является идеалом демократии”.
Российская история последних лет представляет собой историю фиктивной борьбы либерализма с патриотизмом, полагает Кантор. “На самом деле российский авторитарный режим – последний аргумент в феодальной междоусобице. Однако российские “либералы” не хотят признать, что они сами создали чудовище, которому им нечего противопоставить. А Европа искренне считает, что снабдила Россию рецептом, как стать цивилизованной, но Россия не усвоила урок. А ее учили феодализму”.
Новая российская феодальная система – результат европейского замешательства, убежден автор. Европа смирилась с тем, что в России вместо вызывающего антипатию коммунистического аппаратчика появилась новая феодальная система: бандит с демократической риторикой. “Ей навязали приватизацию, чтобы избавиться от социалистической собственности. Западная демократия прекрасно понимала, что ее партнером был не простой бандит, а неофеодал. Казарменному социализму она предпочла неофеодализм. Главная обида Путина на Запад объясняется тем, что он искренне не понимает, почему феодалы должны ссориться”.
В такой борьбе за цивилизацию западные демократы (можно сказать “левые”) поддерживали международные корпорации, разрушавшие тоталитарные социалистические государства, и тем самым оказывались “справа” по отношению к обездоленному населению этих стран. Обнищавшее население стран третьего мира (и России) стало международным бедным классом, который, чтобы избежать международно оправданной нищеты, вернулся к национальной идее. Поэтому теперь национальная идея ассимилировалась с идеей пролетарской революции, а освобожденное “левыми” место заняли “правые” националисты.
Националистическое сознание россиян, продолжает Кантор, представляется как стремление к социальной справедливости. “Национализм сменил социализм, а возрождение империи воспринимается как форма антикапиталистической борьбы. Население России беднеет, олигархи богатеют, но бедные, сплоченные вокруг Кремля идеей “национальной справедливости”, верят, что возрождается социализм. Нация превращается в убежище от международной нищеты”, – пишет автор статьи.
Главной жертвой нынешней истории оказалась идея европейской республики: свобода, равенство и братство, скрепленные законом, считает Кантор. “Европейские левые воображают, что сепаратисты Донбасса борются с международным капитализмом, сами они говорят, что борются за социализм. На их знаменах написано слово “республика”, но рядом – двуглавый имперский орел, а их агрессия вершится во имя новой российской империи. Это международные националистические бригады, воюющие на стороне Франко. Такая политическая мешанина чревата фашизацией Европы”, – убежден автор.
“Российская империя ухватится за малейшую возможность расколоть Европу на национальные государства, как это было всегда. Она может существовать лишь в присутствии расколотой и многосоставной Европы. На помощь России приходит ислам, ставший вместо христианства религией угнетенных”, – пишет Кантор.
Решение кризиса с беженцами покажет, насколько жизнеспособно христианство перед лицом ислама. “Если ислам станет религией угнетенных, а христианство – идеологией демократического рынка, национализация государств и фашизм в Европе неизбежны. Если федеральная Европа окажется в состоянии воспротивиться левому империализму и принять беженцев, европейская война будет невозможна”, – убежден автор статьи.
