В Донецком городском суде второй и последний раз за время долгого процесса была допрошена Надежда Савченко.
Первый раз она выступала в суде в сентябре прошлого года и коротко рассказала свою версию событий. Тогда ей не разрешили пользоваться картами, и ко второму допросу она нарисовала план местности по памяти. По нему она воспроизвела события 17 июня 2014 года, когда погибли журналисты ВГТРК Антон Волошин и Игорь Корнелюк, а сама Савченко попала в плен. Но самым интересным и неожиданным стало заявление адвокатов украинской летчицы о роли, которую играл в ее деле “куратор “ЛНР”, бывший сотрудник администрации президента РФ Павел Карпов. Суд также преподнес стороне защиты сюрприз, разрешив допросить следователя СК Дмитрия Маньшина, который вел дело Савченко и которого адвокаты неоднократно обвиняли в фальсификации.
Перед допросом Надежда Савченко заявила суду, что приготовила обращение на имя уполномоченного по правам человека в России Эллы Памфиловой с жалобой на дискриминацию украинского языка во время процесса. Ущемлением Савченко посчитала отказ суда приобщить к материалам дела и учитывать документы на украинском языке. Ряд экспертов, выступая на прошлом заседании, представили суду техническую документацию на украинском, но суд отказался ее приобщать, что вызвало резкую реакцию Савченко. Она заранее предупредила, что будет жаловаться российскому омбудсмену, и на следующем заседании зачитала текст письма. Раньше у Савченко уже возникал инцидент, когда один из конвоиров назвал украинский язык “чурбанским”. Летчица обращалась к Элле Памфиловой, была организована внутренняя проверка, о результатах которой неизвестно. “Безнаказанностью практически был дан карт-бланш на притеснение по языковому признаку не только Савченко, но и всех украинских граждан, судимых на территории РФ”, – отметил адвокат летчицы Николай Полозов. За время допроса Савченко суд тоже отклонял ходатайство адвокатов о приобщении документов на украинском языке, но на этот раз подсудимая решила не реагировать.
“Прошу вас не оскорблять суд, не читать ему нотаций и не кричать, как это было на прошлом заседании”, – предупредил Савченко судья Леонид Степаненко перед допросом. “Моя реакция будет лишь ответом на ваши действия”, – ответила она. И действительно, два дня судебного процесса прошли без привычных конфликтов между Савченко и адвокатами с одной стороны и судом и прокурорами – с другой.
Надежда Савченко рассказала немного о своем детстве и военной подготовке и службе в войсках. “Сразу хочу сказать, что каждое мое слово – правда. Я снова прошу проверить меня на детекторе лжи, но вы ведь откажете, – начала свою речь Савченко и вновь затронула тему языка: – Я ходила в единственную в Киеве украинскую школу. Но я никогда не питала ненависти к русским или русскоговорящим, мне всегда было все равно, на каком языке говорит человек. Я только против того, чтобы меня заставляли говорить на русском. Сейчас меня все время заставляют: все документы, вся переписка в СИЗО только на русском, украинский запрещен. Даже во время свиданий с родными меня заставляют говорить на русском, потому что те, кто меня подслушивает, должны это понимать”.
“Я всегда хотела летать, но женщине в Украине для этого нужно прослужить год в армии”, – пояснила Савченко. Полгода она служила в железнодорожных войсках, потом в воздушных, где получила специальность “оператор ПТУР”, и поехала в Ирак. За ее плечами 68 прыжков с парашютом и полеты на нескольких типах самолетов. В миротворческой миссии Украины в Ираке Савченко провела полгода.
“Потом у нас был Майдан. Скажу одно: это не дело России. Это наше внутреннее дело. В этом нет никакого преступления, как бы ни хотели считать российские СМИ и власти, – рассказывала Савченко, и судья ее не перебивал. – Но когда начался захват, оккупация русскими войсками Крыма…” – “Тема Крыма тут никому не интересна!” – тут же перебил ее судья Степаненко. “Я буду об этом говорить, и прошу меня не перебивать”, – ответила Савченко и продолжила говорить о том, что происходило на полуострове во время появления там российских войск. Одна из эскадрилий ее военной части в Бродах была направлена в Крым, и сослуживцы постоянно сообщали Савченко о том, что дезориентированы. “Однажды, когда “зеленые человечки” были уже на аэродроме, копались в документах, командир сказал всем пилотам прибыть с документами. А когда все собрались, последовала команда: “По бортам”. Они улетели, оставив все, и русские побоялись их сбивать. Оставшиеся в Крыму семьи стали преследовать, женщин выбрасывали из общежитий. Это был ужас, который я слышала по телефону каждый день. Другие звонили, просили не считать их предателями. Пацаны в трубку рыдали, я понимаю, чего стоят мужские слезы. Предательство родины тяжело пережить, но их родина – это Крым. Они не смогли его защитить. Им было больно, мне было больно вдвойне”, – рассказывала Савченко. В это время корреспонденты российских информагентств переговаривались между собой: “Ты будешь это писать?” – “Ну нет…”
“Гитлер использовал такую же подлянку”
В зоне АТО Савченко оказалась после того, как три раза передавала рапорт о переводе ее из летной части в любое пехотное подразделение. Летчица ездила в Краматорск, Славянск, наблюдала захват аэродрома в Новочеркаске. “В украинском, с одной “с”, – уточнила она. “Собрались местные жители, развернули плакат “Не стреляйте в мирных краматорчан”, хотя никто ни в кого не стрелял. Как полагается, вокруг бегала российская пресса. Тут подъезжают две машины, выбегают какие-то люди в камуфляже и начинают стрелять беспорядочно по аэропорту. И кто-то из солдат в охране сделал несколько выстрелов в ответ. Люди на машинах сразу же уехали. Никто не упал, я была в этой толпе сама, я все видела. Если бы в толпу попали, я бы первая ее защищать пошла. Вот эти вот провокации, эта новая суперстратегия Путина… Она даже не новая, Гитлер для захвата рейнских областей использовал такую же подлянку. Мы не были готовы к такому”, – рассказала Савченко.
В первый день допроса Савченко в Донецк приехали журналисты канадского телеканала CBC News, которые попросили судью разрешить им снимать с места. “Нет, вы можете направить камеру на судью”, – не разрешил Степаненко. “Мы же обещали, что не будем, мы честные канадские журналисты”, – попыталась поспорить продюсер. “Что вы ему объясняете, – сказала из-за стекла “аквариума” Савченко. – В России нет честных журналистов. Почти”. Впоследствии прокурор спросил Савченко: “Вы много говорили о лжи российских СМИ. Это ваше отношение к журналистам?” – “Это не отношение, это факт”, – ответила подсудимая.
Предваряя рассказ о событиях 17 июня, Савченко попросила не применять для войны понятия мирного времени. “То, как вы здесь пытаетесь оценивать войну, приводит меня в ужас. Лучше бы меня военный трибунал судил. Вы говорите о военных как о преступниках, но почему-то не говорите так о ветеранах Великой Отечественной, хотя они тоже убивали. Присяга дается один раз и на всю жизнь, я и сейчас ее тут исполняю”, – попыталась Савченко обратиться к прокурорам. Они улыбались и внимательно смотрели на подсудимую.
Рассказ Савченко о бое 17 июня 2014 года полностью повторял ее показания в самом начале процесса. Теперь она использовала планы, нарисованные от руки, и распечатки карт с Google Earth, которые принес адвокат Илья Новиков, и постоянно ссылалась на показания свидетелей. Подробно объяснила, во что была одета, напоминает про вещдоки, которые изучал суд.
“Меня начали мародерить”
Примерно в семь утра сестры Савченко поехали на машине к лагерю “Айдара” после звонка комбата Сергея Мельничука, который сказал, что в районе местечка Гольфклуб идет бой. Дальше Надежда Савченко пошла пешком, около Веселой горы встретила группу “айдаровцев” и повернула ее обратно. “На первую позицию мы пришли в 7:25”, – следила Савченко за перемещениями по плану. После она поехала на танке к Гольфклубу. Еще раньше, примерно в 8:30, туда же ушли несколько бронемашин. После перестрелки у Гольфклуба Савченко позвонила Мельничуку и доложила, что на позиции чисто. В 9:20 танк уехал, а Савченко пошла дальше в сторону Луганска пешком. Через полчаса она встретила группу украинских военных, которые заняли круговую оборону в посадках. Это был экипаж одного из трех БТРов, машина была подбита и загорелась. Среди них находился Иван Руснак, который выступал в суде в качестве свидетеля защиты. Она перевязала одного из раненых, вышла на дорогу, позвонила сестре и попросила прислать машину за бойцами. Позвонила Мельничуку и сообщила, что в районе Стукаловой Балки метрах в 600 от нее засада. “Я дозвонилась до комбата, и, внимание, что я ему сказала: я сделала наводку, не корректировку, а наводку. Как нам сказал артиллерист, это называется “засечка цели”. Цели в районе Стукаловой Балки, а не Металлиста (где погибли российские журналисты. – Прим. авт.), заметьте”, – обратила внимание Савченко. Здесь же она была ранена, упала на землю, сделала несколько выстрелов в ответ, перевязала раненую руку и направилась дальше.
Через несколько сотен метров на нее вышел боец подразделения “Заря” самопровозглашенной Луганской республики с позывным “Шатун”. “Вот это я, вот парень, который меня взял в плен, вот снайпер, – показала Савченко на нарисованном плане. – Вот этот человек меня обыскивал, а этого называли “Кэп”. Была девочка с косичками, которая говорила: “Ой, какие берцы! Я всегда такие хотела”, – Савченко тонким голосом пародирует ополченку. – Парень, такой герой, сказал ей: “Хотела – получишь”. Сбил меня с ног и стал снимать берцы, но не сумел, разрезал шнурки и все равно не получилось. Меня начали мародерить, у меня забрали все. Я видела, что достают рюкзаки с криками “О, рюкзачок-то классный, америкосовский, себе возьму!”. Потом кто-то вскрикнул “О, да это офицер!”. Чтобы вы понимали, происходило все очень быстро, буквально минут десять. Обыскивал меня человек в кепке, которого я тоже считаю гражданином России, потому что он ни черта не понимал, что я говорю. Тут все вокруг стали кричать: “Быстрее, быстрее увозим, пока ее не отбили”. Меня подняли, повели, посадили в эту машину, где я чувствовала в багажнике еще одного человека. Когда “Кэп” сел в машину, бил меня прикладом по голове. После этого меня увезли в Луганск. Там сняли повязку, было около 11 часов”, – рассказала Савченко.
“Переходим к 23 июня, – продолжила Савченко и стала рассказывать о том, каким образом ее переправили в Россию. – Около 5 часов утра приехали две машины, меня посадили в одну из них. Но перед этим я видела, как Плотницкий (глава самопровозглашенной Луганской народной республики, тогда – командир батальона “Заря”. – Прим. авт.) подошел к водителю и передал ему файл с моими документами. Водитель: крупный, толстый человек с упитанным лицом, заросший, бородатый. Он был одет в бронежилет 6-го класса, с ленточкой сепаратистов, в цифрованном камуфляже и с автоматом”.
“Это он?” – спросил адвокат Новиков и показал распечатанную фотографию мужчины. Савченко сказала, что это водитель автомобиля, на котором ее вывезли в Россию. “Этого человека зовут Павел Карпов, – обратился ко всем Новиков. – Он известен в “ЛНР” тем, что называл себя куратором от президента. И это фигурант дела БОРН”.
Бывший сотрудник управления внутренней политики Владислава Суркова, Павел Карпов летом 2014 года был в Луганске и активно сотрудничал с Валерием Болотовым, возглавлявшим тогда самопровозглашенную республику. Насколько эти связи были тесными, стало понятно из перехвата телефонных разговоров Болотова и Павлова. Распечатку, которую по адвокатскому запросу передали в Харьковском СБУ, зачитал Илья Новиков.
Болотов: Алло…
Карпов: Брат, а ты можешь сказать, снайпера мои сегодня взяли, национальность какая?
Болотов: Украинка, ну то есть паспорт украинский…
Карпов: А откуда родом?
Болотов: Ну, не знаю еще…
Карпов: Ну, мне просто интересно… То есть …
Болотов: Там бабушка мне уже отзвонилась, *****.
Адвокат останавливается и поясняет, что “бабушка” – это жаргонное обозначение ФСБ РФ.
Карпов: Бабушка что хотела?
Болотов: Ну-у, опять же по этой вертолетчице, *****.
Карпов: А “бабушке” какой *** до этого дела?
Болотов: Это вот вы взяли, а она вот это, я – та я знаю, знаю, хто это такая, в Ираке воевала и все остальное…
Карпов: Бабушка хочет ее?
Болотов: Не знаю, *****.
Карпов: По женщинам? Как бабу взяли, так сразу бабушка…
Болотов: Да, да…
Карпов: Вы мужика возьмите, он, может, будет менее активен… Ладно, брат, понял, давай…
Болотов: Давай…
На следующий день Карпов в комментарии для издания “Коммерсант” отверг свое участие в вывозе Савченко на территорию РФ. “Я тысячу раз видел ее по телевизору, а вживую ни разу. К сожалению или к счастью. Так что ее заявление – это либо ошибка, либо вымысел, либо сознательная попытка ввести суд в заблуждение”, – заявил Карпов. Адвокат Новиков на это ответил: “Было бы удивительно, если бы он сказал что-то другое. Максимум в начале следующей недели завершится фоноскопическая экспертиза телефонных переговоров, и все станет ясно”. О том, что Савченко изначально рассматривалась сепаратистами как снайпер, говорит распечатка разговоров Болотова, за которым следило СБУ, и российских журналистов RT, РБК и БизнесFM. После этого защита ходатайствовала о вызове Болотова и Карпова в суд в качестве свидетелей. Суд посчитал эту просьбу необоснованной, отказал и даже не стал приобщать ходатайство с распечатками переговоров к материалам дела, поскольку документы составлены на украинском языке. Савченко на это реагировать не стала.
Ходатайство адвокатов о вызове в качестве свидетеля следователя Дмитрия Маньшина, которого защита и сама Савченко открыто обвиняют в фальсификации дела, было судом неожиданно удовлетворено. В ноябре Илья Новиков застал Маньшина в зале Басманного суда, где происходил допрос потерпевшего Денисова по делу Савченко. Маньшин сидел в углу, был очень недоволен появлением адвоката и делал знаки Денисову. “Мы убеждены, что Маньшин манипулировал показаниями потерпевшего. В руках у него была папка с документами, и я уверен, что он давал читать Денисову протоколы его допросов и контролировал его”, – заявил Новиков. В Украине Маньшину предъявлено подозрение (соответствует российскому обвинению. – Прим. авт.) в участии в похищении Савченко. Телефонные переговоры Маньшина с одним из свидетелей по делу Савченко – Евгением Коломийцем. Отношения у следователя СК и Коломийца, работавшего тогда в особом отделе “ЛНР”, весьма теплые. Они называют друг друга “братка” и явно близки.
После оглашения ходатайства судья объявил перерыв. Вопрос о вызове Маньшина остался открытым. “Я имею право сказать, что он преступник, – заявила Савченко. – Пригласите его сюда, и устроим дебаты. Я понимаю, что с такими ходатайствами хожу по тонкому льду. Властям России это может не понравиться, и они сорвут мой обмен. Но правда важнее”. Маньшин, скорее всего, будет выступать в Басманном суде через видеосвязь. Вряд ли он скажет что-то новое, но Савченко уже предупредила, что будет “трепать” следователя вопросами.
“Я солдат, а не убийца”
“Еще никто из моих подзащитных не защищал себя сам настолько грамотно, как Надежда Савченко”, – написал в твиттере Илья Новиков. Украинская летчица удивила защиту и на второй день допроса, попросив провести своеобразный эксперимент прямо в зале суда. Она представила расчеты расположения радиовышки, с которой якобы корректировала огонь украинской артиллерии 17 июня. По расчетам Савченко и судя по эксперименту (она воспроизвела рельеф местности и попробовала протянуть нитку между вышкой и перекрестком у Металлиста – линия преломилась. – Прим. авт.), видеть место обстрела с вышки она не могла. Об этом же ранее заявлял эксперт Укратранснафта, антеннщик-мачтовик Сергей Чапак, обслуживающий вышки в Луганской области.
Монолог Савченко, изредка прерываемый вопросами адвокатов, длился почти два дня. Прокуроры уложились за полтора часа. Вопросов о фактологии было немного, зато обвинение интересовалось отношением к российскому народу и журналистам.
“Каковы были ваши истинные цели, когда вы так настойчиво стремились в зону АТО?” – спросил прокурор. “Вы издеваетесь? Я объясняла это полдня, – вспылила Савченко. – А какие цели были у вас, когда вы танками топтали мою землю? Я защищала свою землю, это непонятно?!” – “Вы называете Российскую Федерацию врагом, который бьет в спину. Это выражает ваше отношение к России и ее народу?” – спокойно продолжил прокурор. “Давайте сделаем разделение на Российскую Федерацию и ее народ. Причем народ – это не вы. Народ вас тоже не любит. Российская Федерация – это олицетворение вашей государственной власти, ее верхушки. Давайте не путать, пожалуйста, сюда народ”. – “Вы часто называли российские СМИ лживыми, это ваше отношение к журналистам?” – “Нет, это так и есть, а не мое отношение”.
Почти единственный вопрос от судьи почему-то касался зарплаты, которую Савченко получала в рядах вооруженных сил Украины. “Не поверите, 6200 гривен. Сейчас зарплата депутата – 7 тысяч гривен. Ненамного больше, – ответила Савченко. – А почему вы задаете такой вопрос?” – “Для информации о личности”, – туманно ответил судья.
“Нет никаких сомнений, что именно Карпов командовал вывозом Надежды Савченко в Россию, – подвел итог заседания Илья Новиков. – Она узнала его по фотографии. На днях в Киеве завершится экспертиза голоса, который мы слышим во время звонка Болотову, и покажет все точно. Но Болотов ему прямым текстом сказал: “Бабушка” интересуется Савченко. Это было 17 июня, еще до того, как кто-то сообразил, что смерть российских журналистов нужно расследовать. ФСБ такими вещами не интересуется, им Савченко была интересна, как офицер, воевавший в Ираке. Я себе представляю это так: была конкуренция между ФСБ и Следственным комитетом, кто из них будет заниматься этой историей. Как только СК взял на себя дело гибели российских журналистов, кто-то, а мы думаем, что Карпов, принял решение, что целесообразнее отдать Савченко Следственному комитету”.
К концу допроса Савченко заметно устала. Вопросы со стороны прокуроров последуют на следующем заседании. “Всего две недели жизни, а дня не хватает, чтобы рассказать”, – немного удивленно заметила она перед тем, как суд прекратил работу.
После допроса адвокат Марк Фейгин заявил, что невиновность Савченко очевидна, и это основной итог двух последних дней процесса. Сама украинская летчица вспомнила “провокацию” прокуроров во время первого допроса: тогда обвинение интересовало, приходилось ли Савченко убивать людей, – боевой офицер ответила утвердительно, что стало почти единственной новостью для государственных медиа. “Когда вы спрашиваете экспертов о том, могла ли я корректировать огонь артиллерии, вам говорят: “Могла”. А могла и не корректировать. Я могла остановить коня на скаку, войти в горящую избу. Я не могла единственное – наводить огонь на мирных людей без оружия. Я солдат, а не убийца. Убивала ли я людей? Да, тех, кто пытался убить меня, нападал на мою землю. И я никогда не убивала из злого умысла”, – вновь повторила Савченко.
