2020 год стал переломным для правительств стран, независимо от их уровня развития, с позиций оценки существующих возможностей для маневра и стратегий на будущее. Экономическая взаимозависимость как один из едва ли не самых главных проявлений глобализации всегда характеризовалась наличием каналов так называемого инфицирования. И если люди рискуют подцепить болезнь по меньшей мере тремя способами — воздушно-капельным, воздушно-пылевым или контактным, то страны инфицируются через общие шоки и сходство макроэкономических условий, через внешнеторговый, финансовый, информационный и политический каналы.
«Международные муссоны» — именно так поэтично эксперт МВФ Пол Массон назвал глобальные сдвиги в мировой экономике и, в частности, в экономиках ведущих стран, которые могут вызвать изменения в международных потоках капитала. Ричард Болдуин и Беатрис ди Моро высказались на эту тему еще точнее: поскольку страны G7 обеспечивают 60% мирового спроса и предложения, 65% мирового производства и 41% мирового экспорта, то тогда, когда они чихают, остальной мир обязательно простудится, пишет ZN.UA.
Влияние коронакризиса на экономику все чаще называют коронаномикой или макроэкономическим гриппом, — он не только провоцирует временное падение объемов производства, но и меняет образ жизни мировой экономики, закладывая предпосылки для устойчивых экономических дисбалансов. Вспышка эпидемии послужила причиной процессов деглобализации, заставив страны блокировать границы, тем самым искажая обычные потоки товаров, капитала и людей, а также приводя к приостановке бизнеса и производства. Но если социальная дистанция была прописана экспертами ВОЗ как действенный инструмент минимизации распространения вируса, то дистанцирование экономическое, возникшее вопреки постоянным рекомендациям мировых регуляторов не блокировать торговлю, стало настоящим вызовом для правительств стран, и с экономическим дистанцированием им нужно учиться жить по-новому.
Пандемия COVID-19 является одновременно шоком спроса и предложения, который значительно замедлит совокупные торговые потоки. Кроме того, сбои в производстве, реализации инвестиционных проектов неизбежны из-за искажения международных цепей поставок. Существуют два ключевых канала искажения глобальных цепей поставок: один — производственные шоки, а второй — шоки для торговых потоков из-за нарушения транспорта и логистики. На китайские фабрики влияли не только блокировки и карантины, но и замедление производственных мощностей в других странах из-за дефицита сырья из Китая. Таким образом, глобальный шок в цепи поставок, начиная с производственных шоков прежде всего в Китае, быстро переливается на другие экономики, инфицируя их.
При этом компании из развитых стран не прислушаются к советам своих правительств дистанцироваться от Китая, чтобы снизить риски зависимости цепей производства, и продолжают наращивать свои прямые инвестиции. По официальным данным, в 2020 году они превысят показатели 2019-го, поскольку на конец ноября уже были достигнуты 94% уровня 2019 года. Не только стремление спастись в стране с экономическим ростом и лучшей способностью к восстановлению, которой является Китай, толкает корпорации к такому поведению, но и значительное уменьшение барьеров для инвестиций. Инвестиционный бум происходит даже в условиях ограничений со стороны правительств G7: почти 19 тысяч новых западных компаний разместились в Китае за первые семь месяцев 2020 года.
Автомобильный сектор — среди наиболее активных в привлечении инвестиций: СЕО корпорации Daimler AG заявил в интервью Financial Times, что компания инвестирует 415 млн долл. США в производство грузовиков не в Германии, а в Китае; Tesla открыла там свой первый завод еще в январе 2020-го; Nissan Motor для компенсации потерь от сокращения спроса на других рынках увеличивает свое производство в Китае.
Финансовые группы UBS AG, Daiwa Securities Group и Goldman Sachs Group тоже не отстают — они либо уже профинансировали совместные предприятия в Китае, либо собираются это сделать. Рекордные 214 млрд долл. были вложены в 2020 году иностранными фондами в высокодоходные китайские акции и облигации, несмотря на санкции США. Даже пенсионные фонды продолжат вкладывать свои средства в покупку китайских компаний, несмотря на риск лишиться листинга на американских биржах.
Кроме того, свыше 200 американских производителей, заводы которых размещены в регионе Шанхай, заявили, что не собираются выводить свои производства за пределы Китая, как это рекомендует им правительство, занимающееся вопросом диверсификации цепей поставок. Бесполезными оказались и программы поощрения корпораций к переносу их производственных мощностей из Китая с целью диверсификации рисков, предложенные правительствами Японии, Южной Кореи и Тайваня, — никто из них этим предложением пока не воспользовался. Поэтому сомнительно, что произойдет масштабное переселение компаний из страны, экономика которой будет единственной, которая по итогам 2020 года станет больше, чем в его начале.
Влияние финансовых и банковских рисков на глобальную стабильность будет зависеть от трех факторов: масштаба экономических последствий пандемии на глобальном уровне, реакции фискальной и монетарной политик на шоки и регуляторные меры, применяемые для банковского сектора. Взаимосвязанность мировых товарных и финансовых рынков, общественных настроений и макроэкономической действительности усложнит реализацию политических мер. Разработка эффективной политики предполагает целевые программы финансовой помощи, учет вероятности банкротств и обострения кризиса неплатежеспособности, а также поиск источников необходимого финансирования с целью избежать сползания в стагнационную ловушку.
В то же время для Китая 2020 год стал переломным в позитивном смысле. По версии МВФ и ЦРУ (отчет МВФ 2020 World Economic Outlook), впервые в истории КНР обогнала США по показателю ВВП по паритету покупательной способности на 16% (24,2 трлн долл. против 20,8 трлн) и по итогам 2020-го стала единственной в мире страной с ростом ВВП. И именно 2020 год объявлен Китаем началом старта двухэтапного плана, рассчитанного на период до 2050-го. Новая эпоха потребует от Китая новой миссии, новых идей, реализации новой стратегии и начала нового пути. Новая эпоха потребует большой борьбы, осуществления прекрасных проектов, продвижения значительных начинаний и реализации большой мечты.
Китай объявил о фактически начале технологической войны и поставил задачу к 2025 году решить проблему перехода на самодостаточность в индустрии полупроводников — то, что считалось невозможным, ведь на сегодняшний день 47% рынка интегральных схем принадлежит США, тогда как Китаю — всего 5%. После того, как США ограничили поставки интегральных схем, эта, казалось бы, проблема стала драйвером экономического роста. Якорными точками развития интеллектуального производства в Китае были признаны, кроме интегральных схем и других средств проектирования, следующие: специальное оборудование для трехмерной (3D) микрокомплектации и тестирования; развитие мобильной связи 5G, сверхскоростные линии оптической передачи большей емкости, новые интеллектуальные терминалы; операционные системы и средства программного обеспечения в промышленности.
На то, чтобы догнать США в производстве полупроводников, отведено всего пять лет. Сейчас на обоих приходится 52% рынка, а в 2025 году Китай планирует завоевать 26% и столько же оставить за США. При этом, что характерно, 80% прироста Китай направит на внутренний рынок, ставя задачу избавиться от зависимости от своих торговых партнеров. А предотвратить падение цен удастся благодаря сумасшедшему спросу со стороны новых китайских производителей в секторе Industry 4.0.
Для этого в мае 2020 года была провозглашена стратегия так называемой двойной циркуляции. Первая циркуляция — внешняя — ориентирована на международный рынок, тогда как вторая — внутренняя — на внутренний. В свое время глобальный технологический трансфер, обеспечивший адаптацию к национальной специфике хозяйствования промышленных активов из-за рубежа, сопровождался созданием 500 международных инновационных парков и площадок для проведения совместных исследований. По количеству промышленных образцов Китай обогнал США еще в 1990-х годах, и сейчас отрыв между ними стал пятикратным (5,1 млн против 1,1 млн), хотя Америка пока что уверенно удерживает пальму первенства по общему количеству заявок на патенты и торговые марки.
Трансфер технологий, конечно, сопровождается трансфером мозгов, выступающим ключевым фактором научно-технологической гонки в ХХІ веке. Примечательно, что если до 2006 года Китай выступал донором научных мозгов, то уже сейчас по показателю интенсивности привлечения специалистов он в пять раз превосходит США, привлекая ученых из Японии, Франции, Германии, Великобритании и Индии, причем свыше 70% китайских ученых работают за пределами Китая (из них 85% — в США). Так что интеллектуальный капитал для реализации технологического прорыва будет обеспечен.
Консолидация политической и бизнес-элиты способствовала развитию искусственного интеллекта, наноиндустрии, исследований генома человека, квантовой связи, робототехники, новой энергетики, скоростного транспорта, исследований и использования космоса, информационно-кибернетической безопасности. Таким образом, для провозглашенного скачка до 26% мирового рынка полупроводников в 2025 году проблем с соответствующими технологическими разработками нет, вопрос лежит в плоскости масштабирования. Ведь до провозглашенной технологической войны с США задача по разворачиванию производства, требующего масштабных инвестиций, не возникала.
Насколько это реалистично? С начала 2020 года в Китае были построены 48 тысяч предприятий по производству интегральных схем, только за третий квартал — 19 тысяч. Соответствующими микросхемами и нанотехнологиями планируется оборудовать все «нехайтековские» отрасли. Транспорт, энергетика, разумные города будут нашпигованы соответствующими технологиями. И на выходе будут получены принципиально другой транспорт (который будет заряжаться в процессе движения), что потребует меньше инфраструктурных инвестиций, иная энергетика (с передовыми технологиями ее накопления) и новые города, которые будут состоять из компонентов абсолютно самодостаточных электросетей на основе интеграции информационных и коммуникационных технологий (ИКТ) и Интернета вещей (IoЕ решения).
Вместе с тем все эти микросхемы, полупроводники и нанотехнологии, кроме указанных трех направлений (транспорта, энергетики, разумных городов), будут служить становлению так называемого надзорного капитализма, обеспечивая тотальный контроль с целью капитализации наблюдений (за потребителями). Никто не ставит под сомнение тот факт, что Google, Amazon или Facebook иногда знают о нас больше, чем мы сами. Новая социально-экономическая формация, или «капитализм наблюдений», он же «надзорный капитализм», была описана Шошаной Зубофф в книге «Эпоха надзорного капитализма» (англ. Surveillance Capitalism: The Fight for a Human Future at the New Frontier of Power), попавшей в 2019 году в перечень обязательных для прочтения по версии Times. В ней автор критикует «продиктованный рынком переворот, который был скрыт за технологическим троянским конем, аннексировал человеческий опыт и шпионил за ним, а также породил невиданную ранее асимметрию знаний, препятствующую нормальным механизмам защиты демократии». Признаки новой формации Шошана Зубофф отслеживает еще с начала 2000-х годов.
Кстати, ZN.UA не осталось в стороне от обсуждения фильма «Социальная дилемма», который вышел в сентябре 2020 года на Netflix и в котором бывшие сотрудники крупнейших технологических компаний рассказывали о механизмах и алгоритмах, лежащих в основе деятельности соцсетей. Фраза из фильма «Если вы не платите за товар, значит, вы и есть товар» (англ. If you’re not paying for the product, then you are the product) и является квинтэссенцией сущности надзорного капитализма, — на наблюдении за потребителем будет построен весь бизнес, ведь битва в цифровую эру будет идти не за нефть и даже не за редкоземельные металлы, а за внимание юзера или кастомера. Потому что мир уверенно будет двигаться в сторону все большего наполнения нашей жизни его виртуальной составляющей. Будет ли кастомер приобретать реальный или виртуальный автомобиль (а геймеры уже давно втянуты в мир дополненной реальности, где за виртуальные товары нужно рассчитываться реальными деньгами) или же будет «покупать» (выбирать) необходимого кандидата на выборах, — нет разницы.
А пока западные лидеры стараются понять, как выиграть в гонке на выживание в Industry 4.0 и блокировать дальнейшее кризисное инфицирование их экономик, Китай готовится к объявлению новых соревнований, где конкурентная борьба будет вестись за право выпуска и контроля цифровой валюты и за получение статуса первого государства, запустившего в обращение собственную криптовалюту как легитимное платежное средство. Так что какая стратегия реанимационных мер коронаномики окажется выигрышной — регуляторных карантинных ограничений, финансовой вакцинации или технологического допинга, покажет время.
