Для бывшего бизнесмена Давида Арахамии ценна жизнь каждого украинского солдата, поэтому он решил посвятить себя волонтерской деятельности в сфере обеспечения армии.
Общественный активист, участник Майдана, основатель волонтерской платформы «Народный проект», собравшей миллионы на нужды армии, награжденный Президентом орденом «За заслуги» 3 степени, сегодня решает проблемы украинских бойцов при взаимодействии с Министерством обороны – возглавляет при нем Совет волонтеров.
Арахамия хорошо изучил слабые места работы министерства и четко осознает, что для решения существующих проблем нужны системные глубинные изменения. В интервью Укринформу он рассказал о запущенных «некосметических» реформах и о том, удалось ли Совету волонтеров сделать работу министерства более открытой и эффективной, улучшить материальное обеспечение войска.
О СИЛЕ И СЛАБОСТИ ВОЛОНТЕРСКОГО ДВИЖЕНИЯ
– Давид, хотелось бы спросить у вас как у главного волонтера страны…
– Думаю, не стоит называть меня главным. Сила и слабость нашего волонтерского движения как раз в том, что оно децентрализовано. Децентрализованное движение невозможно подавить, идентифицировать в нем главных, договориться с ними, подкупить и так далее. Есть и слабые стороны: иногда очень сложно принимаются решения, поскольку трудно получить тотальную поддержку в каких-то вещах.
Сильных сторон однозначно больше. Именно поэтому украинское волонтерское движение будет долго жить. Оно наверняка эволюционирует, но проживет долго.
– История многих стран знала благотворительность, бескорыстную помощь нуждающимся, волонтерство. Однако похвастаться настолько мощным и сплоченным волонтерским движением, как в Украине, может далеко не каждая. Украинские волонтеры стали живым мифом. Помогите разобраться в историях об украинской бескорыстности. Что в них правда, а что нет?
– Недавно я выступал на встрече Украина-НАТО и докладывал о том, что волонтерское движение в стране – это не одномоментно возникшее событие, его невозможно просто проигнорировать.
Статистика такова, что в нашей стране около 14,5 тысяч людей, которые профессионально занимаются волонтерством практически фултайм (все время, -ред). Также насчитывается свыше 2,5 тысяч организаций волонтеров и около 1,5 миллиона человек, регулярно помогающих украинской армии через волонтеров. Нельзя пренебрегать таким количеством людей.
Я подсчитал: если в зоне АТО находится в среднем 50 тысяч солдат, то на каждого пятого есть волонтер. Довольно высокий показатель.
Что правда, а что нет? Правда – в том, что волонтерами стали представители всех слоев населения. Волонтером может быть пенсионер, который дома плетет маскировочные сети, делает сухие смеси для борщей. Также волонтером стает успешный бизнесмен, миллионер, который узрел необходимость проявить свою гражданскую позицию. Ученые, представители политических движений также присоединяются к волонтерству.
Включение таких широких слоев населения в помощь армии – это украинский феномен. С этим также согласились в Брюсселе, когда я выступал в НАТО.
– Стоит также согласиться с тем, что существуют неправдивые волонтеры…
– Я бы сказал, что около 2% все-таки являются мошенниками, начиная с тех, кто работают на улицах. Я не знаю ни одной волонтерской группы, которая собирает деньги на улицах.
Все очень просто. Мошенники есть всегда в стране. Они следуют за трендами. Если в свое время был тренд больные дети, то они все сгустились над историей о больных детях. Был тренд пострадавших от Чернобыльской АЭС, сейчас – война и помощь военным.
Как от этого защититься? Каждый человек, помогая, автоматически становиться спонсором. Задача спонсора – убедиться, что он помогает непосредственному получателю. Если ты систематично даешь 50 гривен волонтеру, элементарно приди и познакомься с этим волонтером, спроси, каким образом он передает помощь, ставит ли он эту помощь официально на баланс воинской части. Посмотри на человека: чем он занимается, какие о нем отзывы.
Многим просто присуща ментальная откупаемость. Едешь на машине, к тебе подбежал с коробочкой человек, и ты, высунув в окно 10 гривен, считаешь, что помог армии. Ты помог очередному мошеннику разбогатеть. Очень важно, чтобы повышалась ответственность дающих деньги людей.
– Интересно, каковы сей час объемы денежной помощи? Прослеживается тенденция к снижению или повышению добровольных взносов?
– Пожертвования на армию очень сильно снизились. Это можно проследить по всем волонтерским группам. Первая причина – это ментальная усталость людей. Целый год они помогают, помогают, не видят конца-края и думают о том, когда же государство начнет выполнять свои первичный функции.
Второй фактор – это так называемое Минское перемирие. Снизилось на уровне СМИ освещенность проблемных вопросов. Восприятие у людей таково, что плюс-минус – ситуация улучшилась.
Третье – социальные проблемы: тарифы на газ, цены на продукты. Люди в какой-то момент начали решать свои собственные проблемы.
Еще один фактор – лето. Летом всегда активность падает.
Имеет влияние комплекс факторов. Но в первую очередь это то, что люди устали помогать и они ожидают от государства конкретных системных изменений.
ЖИЗНЬ СОЛДАТА – ПРЕВЫШЕ ВСЕГО
– Давайте поговорим о деятельности Совета волонтеров при Минобороны. Имеют ли реальное влияние волонтеры на принятие решений в министерстве? Удалось сделать работу оборонного ведомства более открытой и эффективной?
– Хочу отметить, что сотрудничество волонтеров и государства дает неплохие плоды. Могу назвать эффективной общую работу волонтеров и Министерства обороны. Волонтеры являются неким мостиком между солдатами и министерством. В день решается минимум 4 – 5 вопросов такого характера, которые волонтер со стороны никогда не мог бы решить самостоятельно.
Например, решить проблему того, что у кого-то забирают полигон. И у него бы точно забрали… Потому что самая большая проблема, на мой взгляд, это советская парадигма, когда жизнь солдата не стоит ничего. Такая вот жуковская методология, так или иначе унаследованная советскими генералами, которые по-прежнему правят балом.
Если взять НАТО-вскую парадигму, то там жизнь солдата – превыше всего. Если для того, чтобы спасти одного солдата, нужно послать пять танков и потерять эти танки без потерь человеческих жизней, они однозначно примут положительное решение. Жизнь солдата – это самое дорогое, что может быть в командовании армии. У нас этого нет, и мы пытаемся изменить эту парадигму. Это дается с трудом, но тем не менее.
Моя супруга часто спрашивает, для чего я пришел в Минобороны, может, стоило остаться в стороне. Я тоже часто задаюсь этим вопросом. Но когда около 4 месяцев назад мне удалось за счет административного ресурса отправить вертолет на эвакуацию двух раненных и спасти им жизни, я понял, что только ради этого случая стоило прийти и оставаться в Минобороны.
В некой степени я называю нашу работу “социальный лоббизм”. Мы выступаем лоббистами социальной группы, в данном случае – солдат. Это находит отражение и широкую поддержку в офисе НАТО, где есть понимание, что мы являемся адвокатами солдат на местах. Это дает нам возможность приблизить парадигму НАТО о том, что жизнь солдата – на первом месте.
Мы решаем множество вопросов. К примеру, на данный момент есть проблема с задержкой финансирования, с выплатами зарплат военным. Как только поступает сигнал с АТО, мы сразу же пытаемся разобраться с проблемой и решить ее.
Самая большая сложность – понять, кто за что отвечает в Министерстве обороны. Очень запутанная структура. В этом министерстве многие работники не понимают, кто принимает решение. Нам в некой степени удалось разобраться в этой паутине – понять, что для решения какого-то вопроса мы можем обратиться к определенному человеку, который может назначить ответственного и поспособствовать принятию решения.
Сразу хочу отметить, что мы не вмешиваемся в военные темы, в первую очередь потому, что около 90% волонтеров не служили в армии. Война имеет некую специфику, и нас легко дискредитировать с точки зрения отсутствия опыта или компетенции. Мы стараемся заниматься исключительно экономическими вопросами.
Никто из нас не видит никаких карьерных перспектив в министерстве, наша задача – на какой-то короткий момент попытаться переформатировать работу системы, привлечь на должности людей с другой идеологией и оставить эту систему существовать в новом виде.
О РЕФОРМАХ «БЕЗ КОСМЕТИКИ» В МИНОБОРОНЫ
– В чем суть деятельности Совета волонтеров при Минобороны? Расскажите о главных проблемах и об инициативах по их решению.
– На данный момент мы запустили семь основных реформ в Минобороны, которые, так или иначе, связаны с обеспечением солдат.
Мы занимаемся вопросом обеспечения жильем военнослужащих. Дело в том, что у 90% солдат есть ощущения несправедливости распределения жилья. Также имеет место неэффективность управления этим процессом.
Следующая реформа – реформа обеспечения стандартов солдат. Волонтеры еще на раннем этапе осознали, что имея один комплект формы ужасного качества, ботинки и каску 1942 года, войны не выиграть. В этой сфере мы сталкиваемся с ужаснейшей бюрократией как внутри Минобороны, так и на уровне Кабмина, Верховной Рады, но пытаемся лоббировать интересы солдат, в том числе путем применения стандартов НАТО. Сейчас мы просто переводим стандарты НАТО STANAG. Будем добиваться их принятия в качестве норм обеспечения военных в Министерстве обороны.
Относительно административной реформы. Есть Министерство обороны, которое является обеспечительным органом, и Генеральный штаб, который собственно воюет. Когда-то они были объединены. Когда их разделили, возникло много дублирующих функций. Например, в обоих структурах есть кадровый, финансовый, юридический отдел. Получается так, что они часто спихивают свои функции друг на друга. Суть административной реформы состоит как раз в том, чтобы привлечь финансовых аналитиков, которые предложат переходную модель объединения этих функций и устранения дублирования. Эффектом от этого будет уменьшение штата сотрудников, что очень актуально, а также повышение оперативности принятия решения и фокусирования ответственности.
На повестке дня – реформа пищевого обеспечения. Еще в 2006 году, когда министром обороны был Гриценко, кормление армии было переведено на так называемый аутсорсинг (передача организацией определённых бизнес-процессов или производственных функций на обслуживание другой компании, – ред.) Идея сама по себе здравая, поскольку за границей, как правило, на такой системе и работают. Однако она, как любая благая идея в нашей стране, переросла в коррупционную схему. Когда четыре крупных компании кормят регионы, качество продуктов страдает очень сильно. Кроме того, упущен самый главный принцип. Когда переходили на аутсорсинг, то лейтмотивом этого перехода звучало то, что солдаты должны профессионально воевать, а не заниматься неприсущими функциями – готовить еду. Когда случилось АТО, и эти аутсорсеры попали под обстрел под Волновахой, то все дружно отказались ездить в части и непосредственно готовить.
Возник такой казус: там, где солдаты должны непосредственно воевать, они вынуждены готовить еду, им эти компании только привозят продукты. Солдатам пришлось в скором порядке восстанавливать все эти институции полевых кухонь, призывать, обучать поваров.
Поэтому в виде эксперимента мы взяли несколько частей, разработали для них технологические карты, привлекли ведущие рестораны для того, чтобы их диетологи разработали для солдат меню в рамках бюджета. Также должна быть разработана система автоматизированного учета. Планируем, чтобы у каждого солдата была персональная электронная карточка, которую он при каждом приеме пищи будет сканировать. Если два раза за день солдат не принял пищу, то эти деньги не будут выплачены поставщику еды.
Что касается доставки продуктов военнослужащим, мы сделали соответствующее предложение представителям торговых сетей. У них есть склады, разветвленные по всей Украине, создана логистика, поэтому мы наверняка достигнем уменьшения цены при аутсорсинге именно профессиональных участников этого рынка. Они привозят продукты, а мы уже в частях будем готовить еду.
Также можно похвастаться реформой в сфере закупок. Процесс закупок в армии, и это не секрет, всегда был коррупционным. Для того чтобы поломать эту коррупцию, недостаточно просто поменять людей. Нужно поменять все процедурно. Мы воспользовались наработками министерства экономики, которое делало прототип системы электронных закупок для всей страны. Мы взяли их систему “Прозоро” и интегрировали в Министерство обороны. За два экспериментальных месяца мы достигли 30% экономии за счет того, что существенно расширяется список поставщиков. Система работает таким образом, что заинтересованные участники в открытом режиме проходят так называемый публичный редукцион, то есть все поставщики играют в аукцион на понижение. Во время редукциона видны ставки, однако участники не называют себя, он анонимный. За счет этого достигается прозрачность, либерализируется рынок поставщиков.
Поскольку закон о государственных закупках еще не готов, мы получили отдельное постановление Кабинета Министров, которое позволяет в пилотном режиме с 21 июня до конца года осуществлять закупки через электронную систему. До конца года планируем перевести все несекретные закупки на электронную систему. Мы добьемся существенного снижения цен, повысим прозрачность. Также мы, в каком-то смысле, оживляем украинскую экономику. Каждый частный предприниматель получает шанс продавать свою продукцию министерству без всяких откатов и договоренностей.
Система уже прошла аудит Transparency International. Международные эксперты говорят, что это передовой опыт, впереди этой системы в Европе – только Португалия.
Еще одна реформа касается стандартов. Раньше большая часть закупок происходила по принципу «эталон-образец». То есть, производитель приносит товар, который становиться эталоном-образцом и, соответственно, получает объективное преимущество над конкурентом. Мы убираем этот принцип. Для нас важно не то, кто будет продавать, а что будут продавать. Поэтому технические условия должны разрабатываться отдельно, таким образом, чтобы они не зависели от поставщика. Также, если раньше определенные люди принимали решение, соответствует ли тот или иной товар эталону-образцу, то теперь соответствие товара будет определяться путем независимых лабораторных тестов.
– Но ведь предлагаемые новшества рискуют запросто разбиться об заскорузлую систему. Находят ли ваши начинания реальную поддержку в министерстве?
– Есть поддержка с Администрации Президента, в некой степени у нас есть лобби. Признаюсь, были кризисные моменты, когда волонтерский десант был готов убежать из Министерства обороны. Говорили: «Мы уже не можем, мы уперлись в стену, ее проломить невозможно»…
В такие моменты мы идем к Президенту, рассказываем ему объективное положение вещей. Но это происходит в тех случаях, когда решения вопроса выходит за компетенцию Министерства обороны.
Сам министр – на нашей стороне. Он действительно заинтересован в том, чтобы реально поменять систему. Для меня лично самым объективным критерием было увидеть, что новоназначенный министр Полторак не привел ни одного своего человека в министерство. У него простые принципы, он говорит: «Ми пришли сюда, наша задача – провести изменения».
В министерстве есть настоящие профессионалы, но в них убита инициатива. Сама система убивала инициативу на протяжении многих лет. Наша задача – увидеть эти островки инициативности, дать им возможность социального лифта, а также разглядеть реальных оппонентов и убрать их.
Мы запустили «кадровый смерш». Это специальная кадровая инспекция, которая работает при помощи детектора лжи. Мы проверяем всех чиновников Министерства обороны. Хотя законодательно результаты полиграфа не могут быть причиной увольнения или каких-то взысканий, но это дает дополнительные аргументы для принятия решений, в том числе кадровых. Многие боятся, саботируют полиграф. Однако это нормальная практика, особенно если учесть, что мы находимся в состоянии войны, и никто не отменял шпионаж, утечку информации.
После того, как мы начали применять полиграф, очень сильно изменилась риторика по отношению к нашим реформам со стороны международных партнеров. Они увидели, что мы не просто имитируем реформы, а делаем реальные шаги по реформированию.
– Речь идет также об изменениях на законодательном уровне. Вы сулили совместно разработанному пакету законопроектов, призванных улучшить ситуацию с обеспечением украинских военнослужащих, самое быстрое рассмотрение и утверждение в ВР. Что тормозит процесс?
– Мы сталкиваемся с сопротивлением по законопроектам. Они меняют правила игры системно. Соответственно возникает много противников этого процесса. В Верховной Раде, в том числе, есть политические и персональные интересы.
Есть сильнейшее сопротивление по поводу закона о военной милиции. На мой взгляд, это очень важный закон. Дело в том, что одна из самых больших проблем в армии – это так называемые «аватары». Так называют пьяных солдат. Алкоголизм в армии процветает настолько, что бывают бригады, в которых 40% солдат страдают этой проблемой. Никакой боеспособности.
Законодательно на сегодняшний день, когда отсутствует военная милиция, с «аватарами» бороться невозможно. Все, что может сделать командир, у которого полбатальона пьяных, это вызвать участкового. Участковый, соответственно, не поедет разбираться с группой вооруженных людей. Отсутствует механизм реальной борьбы с этим явлением.
Мы добиваемся того, чтобы действовала военная милиция. О такой необходимости нам говорят канадцы, американцы. Военная милиция должна иметь полномочия арестовать, посадить в какой-то штрафбат, чтобы у военнослужащих было понимание ответственности.
Кроме того, есть серьезное сопротивление со стороны комитета по правоохранительной деятельности, очевидно, по той причине, что забираются у милиции некие функции.
Для себя я поставил целый ряд задач. Первое, над чем мы как раз работаем, это сознание синдикативного фонда, некого фонда заработной платы для привлечения на постоянной основе экспертов с рынка.
Мы стали перед дилеммой – нужно привлечь около 30 экспертов узких специальностей для того, чтобы они сделали наработки по системным изменениям в Минобороны, а денег для этого нет.
Решение увидели в создании синдикативного фонда, в который войдут международные доноры и представители патриотически настроенного крупного бизнеса. Каждый из них будет вносить в общую копилку не выше 5%, чтобы избежать конфликта интересов.
Этот процесс мы планируем запустить к концу июня. У нас уже есть согласия крупных мобильных операторов, банков. Меня удивила степень готовности бизнеса поддерживать такие изменения. Они говорят, что мы первые люди, которые подошли к проблеме системно и сказали, что за 2 тысячи гривен, которые платят в Минобороны, просто не найти профессионала.
– Как обстоят дела с вещевым и техническим обеспечением наших военных в АТО?
– Есть серьезная проблема с летней формой и обувью. Это связано с тем, что украинская промышленность не была готова к таким объемам заказов. Эту проблему мы устраним только к концу августа. Так или иначе, люди сами покупают одежду в связи с жаркой погодой.
По-прежнему есть проблема с отсутствием ночной оптики и тепловизоров. В частности, это связано с тем, что министерство не может напрямую закупать их за рубежом. Это делается через уполномоченные структуры Укроборонпрома, и между ними не всегда есть диалог.
Есть проблема с беспилотниками. Причем, эта проблема имеет системный характер. В армии нет стратегии сколько, какого рода беспилотников и в каких частях должно быть. Мы привлекли специалистов из офиса НАТО, которые делают анализ, вырабатывают стратегию. Под эту стратегию можно будет сделать план закупок.
Большая проблема по-прежнему с ремонтом бронетехники, приведением ее в боевую готовность. Связано это в первую очередь с тем, что около 70% комплектующих производится по-прежнему в России.
– Многие сетуют на то, что в условиях войны произведенная в Украине техника идет на экспорт. Недавно были возобновлены поставки в Таиланд танков нового поколения «Оплот». Как считаете, это правильно?
– Считаю выгодным контракт с Таиландом. На выручку от продажи, к примеру, 10 танков можно отремонтировать 50 танков, которые уже есть на вооружении у Минобороны.
Такую практику нельзя прекращать. Наоборот, нужно наращивать наш экспортный потенциал, получать валютную выручку, конвертировать ее в гривни и использовать на те или иные нужды.
Министерство обороны должно стать драйвером экономического развития. Во всех странах, где были военные конфликты, возникал бум оборонных технологий. В Израиле, к примеру, большую долю ВВП формирует как раз экспорт вооружения и технологий, связанных с обороной.
Имея огромный инженерный потенциал, мы должны стать центром европейских инноваций в сфере обороны. Если мы сможем показать, что разработанные нами технологии были эффективно применены в противостоянии с одной из все-таки лучших мировых армий, в том числе с точки зрения электронных средств борьбы, то у нас появится некое конкурентное преимущество.
КОГДА ВОЛОНТЕРЫ УХОДЯТ НА ПЕНСИЮ
– Столько инициатив, проектов. Нужны годы на их реализацию…
– Для себя я поставил точку выхода из волонтерства, на так называемую волонтерскую пенсию. Я пойду обратно в бизнес тогда, когда в зоне АТО будет 30 дней, когда не погиб ни один человек.
Я пришел, когда увидел, что гибнут люди, уйду тогда, когда увижу, что не гибнут. У меня нет амбициозной цели – реформировать полностью все Министерство обороны, пока оно не станет идеальным органом центральной власти. Это пожаротушение в некой степени. Пожар для меня – это когда гибнут люди.
Главная задача – институциализировать изменения в министерстве, в том числе путем принятия постановлений Кабмина, необходимых законов и т.д.
Тогда будем считать, что на данный момент наша задача выполнена, что новую систему невозможно будет откатить назад, она будет работать и эволюционировать.
– Уйдете из волонтерства? Ведь волонтерами не стают, ими рождаются…
– Наверное, буду заниматься социальными проектами. У меня очень долго лежит проработанный проект, который я хотел назвать «Народна родина».
Я очень люблю детей, у меня самого трое детей. Я понимаю, что украинские дети имеют неравные условия для развития. Мне хочется запустить проект, суть которого в том, что каждый человек может стать ангелом-хранителем для ребенка, опекуном удаленно, не имея даже личного контакта. Например, есть девочка, которая мечтает заниматься танцами, она из многодетной семьи и просто не может платить за такие занятия. С помощью специально созданного сайта вы можете взять постоянное шефство, оплачивать ребенку занятия танцами. Вы будете получать всю необходимую отчетность по использованию ваших денег, видеть, как девочка занимается, развивается. То есть вы можете осчастливить этого маленького человека.
Думаю, что миллионы людей в нашей стране воспользуются таким инструментарием помощи детям. Мы будем осуществлять контроль того, чтобы не было мошенничества. Проект уже проработанный, просто война изменила приоритеты.
Источник: Укринформ
