Спустя полтора года после запуска антикоррупционных органов фамилии Онищенко, Фирташ, Мартыненко и Насиров на слуху едва ли не у каждого украинца.
Во многом это заслуга детективов Национального антикоррупционного бюро (НАБУ) и прокуроров Специализированной антикоррупционной прокуратуры (САП), которые совместно расследуют дела топ-чиновников. Сегодня НАБУ ведёт более 300 производств, а их коллеги из САП направили в суд 57 дел. Правда, лишь в 14 случаях их фигуранты получили обвинительные приговоры. В такой низкой результативности общественные активисты зачастую обвиняют руководителя САП Назара Холодницкого, а он — суд, ведь при всей неоспоримости доказательств повлиять на решение людей в мантиях прокурор не может, сообщает Фокус.
После выхода под залог из СИЗО Роман Насиров приходил на допрос в НАБУ. Какую новую полезную для следствия информацию он предоставил?
— Подозреваемый Роман Насиров приходил к нам даже без вызова: сначала просился на приём к прокурору, который ведёт его дело, потом ко мне. В итоге оставил жалобу и написал заявление об открытии уголовного производства против работников НАБУ и прокуроров САП. Со мной Насиров поговорил буквально 3 минуты, сказал, что все будут отвечать перед законом за его противоправное задержание и привлечение к уголовной ответственности.
Сегодня подозреваемый выполняет все возложенные на него судом обязательства: приходит по первому вызову детектива или прокурора, как ни странно, уже не болеет.
Скоро начнётся суд по этому делу. Как вы оцениваете шансы выиграть его?
— Наши шансы в суде высокие. Если бы их не было, мы бы не объявляли подозрение Насирову. Правда, тогда меня бы критиковали, мол, Холодницкий опять тормозит дела. Некоторые активисты кричат об этом на всех телеканалах, на своих страницах в Facebook. Но не детектив, не следователь и тем более не активист представляет в суде публичного обвинителя. Это делает прокурор. Так что за провал дела в случае чего будут спрашивать с меня и прокуроров САП.
Разборки антикоррупционеров
Почему активисты обвиняют подконтрольный вам орган в неэффективности, но при этом довольны работой вашего коллеги из НАБУ Артёма Сытника?
— Скорее всего, из-за того, что я не дал одному действующему народному депутату инсайдерскую информацию по делу “чёрной бухгалтерии” Партии регионов, в которой фигурировал гражданин США. После этого информация всё равно появилась в СМИ, более того, её опубликовали на сайтах официальных государственных органов. Я не знаю, откуда этот депутат получил информацию. Но теперь некоторые активисты обвиняют меня в том, что я тиран, а мои прокуроры не принимают самостоятельно никаких решений. Но активисты должны понять одно: не может быть хорошего Антикоррупционного бюро при плохой Антикоррупционной прокуратуре, и наоборот. Все достижения и недостатки — это общая работа. Не было бы дел ни Насирова, ни Охендовского, ни Онищенко, если бы не было Специализированной антикоррупционной прокуратуры.
Назар Холодницкий: “Не знаю, как объяснить обществу, что это не прокурор затягивает дело. Все ведь думают, что придёт Холодницкий и всем головы отрубит”
НАБУ не единожды обвиняло вас в затягивании расследований. В прошлом году они даже писали жалобу на САП в Генпрокуратуру. Вы, в свою очередь, обвиняете НАБУ в сборе слабой доказательной базы для прокуроров САП.
— На самом деле это очень забавная ситуация. По закону именно прокурор решает, достаточно ли доказательств по преступлению, чтобы подписывать подозрение конкретному человеку. Это наша работа, и мы её делаем хорошо. А по поводу таких обвинений — покажите мне хотя бы один случай, где мы первыми жаловались или обвиняли в чём-то НАБУ. В Криминальном процессуальном кодексе никак не прописано, что решения прокурора можно обжаловать через свой сайт, как это делает НАБУ. Мои прокуроры способны доказать свою позицию по любому делу. Может, наши действия имиджево некрасивые, зато законные.
Антикоррупционный прокурор доволен работой Антикоррупционного бюро?
— В принципе, я доволен результатами, которые показали антикоррупционные органы за первый год своей работы. Но недоволен чрезмерным пиаром — для органов следствия это плохо. Не зря же есть такое понятие, как “тайна следствия”, обеспечивающая независимое расследование дела. Я не понимаю, зачем правоохранительному органу больше 10 сотрудников в пресс-службе. Коммуникация — вещь важная, но про неё нужно говорить, когда есть результаты, а не в момент проведения обысков, например. Непонятно ещё, что мы найдём во время этого обыска, но о нём уже все говорят. Или когда анонсируют задержание, а потом мы неделями и месяцами ждём, когда оно будет. Такие действия превращают следствие в шоу.
А как же дело Насирова? Согласитесь, без широкой информподдержки активисты вряд ли собрались бы блокировать Соломенский суд Киева и Насиров, возможно, сбежал бы.
— Он уже две недели не под стражей и не сбежал. В отличие от меня, вы не знаете материалов дела. У нас тогда на стадии предъявления подозрения не было оснований считать, что он куда-то сбежит. И Артём Сытник на брифинге потом это подтвердил. Единственные данные, которыми мы располагали, — в день вручения подозрения у него был день рождения, который мы испортили. Не отрицаю, что роль общества важна, но мы не должны подменять понятия. Общественность хороша для общественного контроля, а прокуратура должна руководствоваться законом, а не эмоциями и ожиданиями. Ведь есть такие фамилии, которые страна не воспринимает априори. Скажите “Насиров” и в ответ услышите, какой он плохой. Но для меня как для прокурора важно найти доказательства того, что он плохой, и доказать это в суде в случае совершения им преступления.
Были случаи, когда НАБУ разглашало тайну следствия?
— Были. Например, когда опубликовало на своём сайте переписку по делу “чёрной бухгалтерии” Партии регионов, в которой фигурировал Пол Манафорт. Тогда прокурор не давал разрешения разглашать эти данные. НАБУ также публично сообщало, что направило подозрение САП по служебным лицам МАУ. Это прямой открытый сигнал возможным подозреваемым: убегайте. Какой смысл говорить общественности, что ты направил подозрение прокурору на согласование? Мол, подпишет — хороший прокурор, не подпишет — плохой?
Тихими шажками
НАБУ обвиняет САП в торможении “дела МАУ”. Речь идёт о 150 млн грн сбора с билетов, которые авиакомпания не уплатила в бюджет в 2014–2015 годах. Почему вы отказались подписывать подозрение для привлечения экс-главы Госавиаслужбы Дениса Антонюка к ответственности?
— Потому что есть решение суда, которое прямо опровергает сумму нанесённого ущерба и доказывает, что вреда государству не было. Суд говорит: МАУ вообще не должна была платить эти средства в бюджет. Решение вступило в силу. Если бы я тогда согласовал подозрение, адвокаты в качестве доказательства использовали бы это решение и мы бы в суде проиграли дело. А потом не детектив, не тот, кто сидит на брифингах, а прокурор будет отвечать за незаконное привлечение к уголовной ответственности. Зная фигурантов этого дела, они могли бы подать иск в Европейский суд по правам человека против Украины. А государство обязало бы прокурора вернуть эти условные 20 тыс. евро, которые заплатило бы в качестве морального ущерба тому же Антонюку. Кстати, другое дело по бывшему главе Госавиаслужбы Антонюку и предоставлении им незаконной выгоды МАУ уже слушается по сути в суде, 6 апреля было очередное заседание.
Вы заявили, что следствие по делу главы Центральной избирательной комиссии Михаила Охендовского, которого подозревают в получении более 1,2 млн грн взяток от Партии регионов, в очередной раз продлили. Почему это дело так долго расследуется?
— По делу Охендовского детективам нужно ещё время, срок следствия продлён до августа. Я продлил, пусть дальше собирают доказательства. Будет достаточная доказательная база — направим обвинительный акт в суд, не найдётся нужного количества доказательств — закроем дело, как того требует закон.
В феврале Сытник говорил, что по делу “чёрной бухгалтерии” Партии регионов будет ещё один подозреваемый. Его имени до сих пор нет. О ком идёт речь?
— Нет никакого имени, потому что нет конкретных доказательств. Был один проект, но мы его сразу же вернули на доработку. Больше никакой дополнительной информации нет. Но это не значит, что НАБУ плохо работает. Сбор такой информации требует много времени. Говорить о временных рамках того или иного дела — занятие неблагодарное, особенно в наших комплексных и сложных делах.
Глава НАБУ Артём Сытник не отрицает, что совместно с САП может инициировать процедуру заочного осуждения Александра Онищенко, которого обвиняют в хищении средств при добыче и продаже природного газа, в результате чего Украина, по версии обвинения, потеряла $3 млрд. Когда будет суд?
— Если Онищенко не явится добровольно, будем инициировать процедуру заочного судебного рассмотрения. Вначале он сам приглашал нас в Лондон, чтобы мы его там допросили. Мы готовы были поехать, но он вдруг передумал. САП не будет гоняться за ним по всей Европе по его желанию, есть международно-правовые механизмы, и мы их задействуем.
САП обвиняют в том, что из-за небрежности прокуроров вернуть Запорожский титаномагниевый комбинат обратно в госсобственность станет невозможно. Хозяйственный суд Киева три раза возвращал вам исковое заявления из-за процессуальных нарушений с вашей стороны. По-вашему, в чём вина САП в этом деле?
— Тоже очень интересная ситуация, вы же понимаете, какие деньги на кону в этом деле. Мы выиграли 28 марта апелляцию, и теперь Запорожский хозяйственный суд будет обязан рассмотреть наш иск о расторжении договора с недобросовестным инвестором и возврате комбината и его прибылей государству. Также мы отслеживаем все действия противоположной стороны — там не только уголовное и хозяйственное дело, там целый комплекс действий, которым мы противостоим. В своё время, например, активисты кричали, что Холодницкий в сговоре с Фирташем, потому что отправил дело на рассмотрение в Хозяйственный суд Киева. Мы считаем, что так как Фонд госимущества находится в Киеве, то дело может рассматривать столичный суд. Но общественники требовали, чтобы перенесли суд в Запорожскую область. Пожалуйста — дело ушло в Запорожье. Но от этого стало только труднее, потому как мы понимаем, что менеджмент предприятия может как-то влиять на местные суды. Сейчас наши возможности пресечь это из Киева значительно уменьшились.
Под контролем
Как, по-вашему, пока ещё нереформированный украинский суд будет рассматривать громкие дела с топ-чиновниками?
— Так же, как и сейчас, — почти никак. Приведу в пример дело Одесского припортового завода. Там последнее заседание было 5 апреля, следующее назначили аж на 22 мая. Два месяца. Не знаю, как объяснить обществу, что это не прокурор затягивает дело. Все ведь думают, что придёт Холодницкий, достанет меч джедая и всем головы отрубит. Мы даже завели у нас на Facebook-странице САП хештег #чибудесуд, под которым публикуем самые вопиющие примеры затягивания дел в судах. Мы всецело поддерживаем создание антикоррупционного суда для рассмотрения наших дел, однако по закону можем только выражать поддержку, дело — за парламентом.
Прокомментируйте ситуацию с назначением аудитора НАБУ, когда вместо рекомендованного профильным парламентским комитетом кандидата депутаты из президентской партии предложили совершенно другого человека.
— То, что происходило в Верховной Раде во время голосования за назначение аудитора НАБУ, — это цирк. Здесь я абсолютно поддерживаю НАБУ и общественников. С другой стороны, обвинять президента в том, что он кого-то пытается протолкнуть через парламент, нельзя. У него есть своя законная квота, и он назначит того, кого захочет, без консультаций. Все почему-то думают, что назначение аудитора как-то повлияет на работу Антикоррупционной прокуратуры. Это совершенно не так.
