Во всех деталях о сюжете с приездом Савченко. Я расскажу, как все получилось
Оригинал на странице Ильи Новикова в Facebook
О том, что Надежда подумывает приехать на апелляцию, она мне сказала 11 октября в Страсбурге. Она была на сессии ПАСЕ, я приехал лоббировать принятие декларации по делу Вячеслава Платона. При разговоре присутствовали еще два известных человека, которые обещали никому о нем не говорить, и, судя по дальнейшему, сдержали слово. Я не буду называть их имен без их разрешения.
После возвращения Надежды домой, когда она стала делать решительные заявления и быстро терять популярность и влияние на ситуацию, я сперва много спорил с ней и даже защищал ее, а потом бросил. Она считает, что права и может поступать по-своему и говорить все что думает, не подбирая тщательно слова. Мне не удалось убедить ее, что это означает упущенные шансы сделать что-то полезное для Украины, разочарование и раскол. Я был разочарован едва ли не сильнее всех, поскольку больше всех (кроме одной только Веры Савченко) вложил времени и сил в ее освобождение. Савченко должна была стать нашим инструментом освобождения других политзаключенных. Такую международную поддержку, которая позволила дожать Путина и освободить ее, можно было собрать только однажды. Второй раз так уже не получится. Этот золотой ключ от тюрьмы мог достаться только одному человеку. Он достался Надежде, и мы ждали, что пока он у нее в руках, и весь мир смотрит на нее и слушает, она сможет вывести за собой кого-то еще. Может быть, даже всех. Этого не случилось. Она позволила втянуть себя в разговоры о том, надо ли во имя мира улыбаться Захарченко и Плотницкому. Люди начали отворачиваться и уходить. Многие из них больше никогда не вернутся к помощи заключенным, они чувствуют себя обманутыми. При этом все разговоры о том, что она работает на Кремль, – чушь. Но “вата” и “вышивата” смакуют этот тезис с яростным наслаждением. Я-то знаю, что Савченко по-прежнему говорит искренне, живет бедно, и в ее словах, если вслушаться, еще можно найти здравый смысл, но сейчас все это без толку. Вслушиваться никто не обязан. Если политика понимают неправильно, это только его вина. Друзья Надежды жалуются, что украинские СМИ систематически ее “мочат”. Это правда. Ну а как вы хотели? В политике такие правила. В эти игры надо уметь играть либо хорошо, либо никак. И учиться, учиться.
Когда Савченко сказала, что хочет приехать на апелляцию, я сперва попытался ее отговорить, но потом подумал, что в этом может быть резон. Шансы Карпюка и Клыха на обмен зависят от внимания к их делу. Если бы у Надежды получилось приехать, для пиара дела это было бы очень выгодно (так потом и вышло). Я понимал, что юридически она, скорее всего, чиста, т. к. ее данные вряд ли вообще попали до помилования в базу запрета на въезд осужденным иностранцам. Первый риск был в том, что ее не пустят просто в порядке личной перестраховки начальника пограничного пункта. Есть масса способов, самый простой из которых – унести паспорт на проверку и вернуть с вырванной страницей. Неудачная попытка приехать выглядела бы жалко и только портила бы впечатление. С другой стороны, одно дело – помилование, а другое – понятия. По понятиям билет из России ей выписывали в один конец. Приехать в Москву было демонстративной наглостью, и реакция властей могла быть какой угодно. В любом случае отвечать за последствия пришлось бы мне. Даже если бы я отказался участвовать и помогать, я не мог бы потом, случись что, отрицать, что такой разговор при свидетелях был. А я не остановил ее (опять-таки, как с голодовкой) и ничего не сделал.
Договорились, что я подумаю и что не будем обсуждать ничего ни по каким электронным каналам. Через два дня мы встретились в Киеве с Верой Савченко, и я сказал ей, что я против этой затеи, но если ее сестра окончательно решит ехать, помогу организовать маршрут. Накануне суда Вера прислала условное “да”. Я решил попробовать довезти Надежду машиной из Минска. Там обычно нет эффективного контроля на самой российско-белорусской границе, а белорусские пограничники и белорусские “черные” базы паспортов на прилете из Киева могли ее проморгать даже в том случае, если в российских базах она все же есть.
Водителя-белоруса наняли втемную, в аэропорту он встречал рейс с табличкой “Лагутина”, не зная, кого повезет. Ничего нелегального в поездке не было, основной смысл маневра был в том, чтобы избежать решения вопроса о въезде московскими аэропортовскими службами, которые на такие случаи натасканы и знают, как им быть. И увеличить эффект сюрприза, дав Москве меньше времени придумать какую-нибудь гадость. В провинции, может быть, будет проще, решил я.
Я ошибался. С июля, когда я последний раз ездил там на машине, контроль ужесточили. Савченко, когда увидели украинский паспорт, сперва сказали, что по минской трассе проехать могут только граждане РФ и Белоруссии. Все иностранцы должны ехать в объезд через КПП в Брянской области. Уже хотели отправить их обратно, но тут Савченко УЗНАЛИ. Я себе живо представляю смятение в голове рядового пограничника, когда он понимает, что перед ним ТА САМАЯ НАВОДЧИЦА, и непонятно, что с ней делать: то ли гнать, то ли вязать, то ли кланяться, раз сам Путин ее помиловал.
Дальше было три очень насыщенных эмоциями часа. Сама Надежда пропала со связи, водитель, у которого тоже забрали паспорт, очень переживал, сказал, что ее уже час как увели в помещение, и он не знает, что делать. К тому же и паспорт она почему-то взяла простой, а не дипломатический депутатский. Я уже представлял себе завтрашние заголовки: “Савченко арестована за шпионаж” и “Адвокат помогает вернуть убийцу в тюрьму”. Вера Савченко усиливала хаос, требуя от меня по телефону точного отчета, что там происходит. Я в этот момент как раз вылетал из Праги в Москву и меньше всего мог сказать, что происходит на границе. В итоге, через три часа, когда из Смоленска приехал вызванный подчиненными полковник, Савченко сказали ехать обратно. Полного сюрприза уже не вышло, ехать в объезд было дольше, так что я просто велел водителю везти ее назад, и купил ей билет на утренний рейс в Шереметьево. Там ее, видимо, уже ждали. Во всяком случае, не удивились. На прилете из Минска никогда нет контроля паспортов, но в этот раз его устроили. Тем не менее, минут через 40 ее уже выпустили в зал прилета, я вызвал ей такси, и к полдесятого она была в Верховном суде.
Я не знаю, на каком максимальном уровне согласовывали ее пропуск. Не похоже, что на высоком. Тем более, что там было решение не на “нагнуть правила”, а на “сделать по закону”, так как такое всегда проходит легче. Все кухонные рассуждения, что это решал лично Путин или директор ФСБ… Наплыв “ватной” прессы в Верховном суде начался только после того, как фото Надежды из вестибюля разошлись по Твиттеру. Перед этим журналистов почти не было, Савченко не ждали. Российская администрация очень падка на пиар-поводы, и если бы у них было больше времени на обдумывание, они сделали бы что-то поинтереснее. А так на втором часу только стали подтягиваться летучие камеры с каналов и еще, явно по личному почину, один фриковатый депутат, который в перерывах пытался агитировать. Карпюк и Клых, когда увидели Савченко в зале, были искренне рады. РЕН-ТВ соврало, что они якобы были недовольны и ревновали, что ей больше внимания. Но в целом медиа явно были не готовы и не имели единого темника. После заседания старший пристав предложил вывести нас из здания в обход толпы. Мы сели в машину и поехали в посольство. Мне стали обрывать телефон. Савченко звали заехать в эфир “Эха” и “Дождя”, а Первый канал даже предложил оплатить ей смену билета, если бы назавтра она пришла к ним на политическое ток-шоу. Она всем отказала. По-моему, зря. Когда гонишь информационную волну, не стоит брезговать даже мерзким НТВ. Они все равно не скажут ничего хорошего, пусть тогда говорят свое плохое, но о нужном нам поводе.
В час ночи я отвез Савченко в Шереметьево. Россияне до этого момента так и не придумали, что еще можно сделать. Пока мы сидели с адвокатами и консулом в ресторане, нас исподтишка снимал Lifenews, который потом выдал горячую новость, что Савченко поужинала хачапури и чаем. Внизу на улице дежурил эфэсбэшный минивэн, и если он и поехал за нами от ресторана, то очень интеллигентно. Мы обсуждали, что им нужно, и решили, что это нам охрана от случайных идиотов. Зато Lifenews покатили за нами демонстративно, бампер в бампер. У меня было время, и я повез их кататься по ночной Москве. Катались часа полтора, отстали они только у аэропорта. Надежда потом писала, что в аэропорту ее нашли РЕН-твшники, которые даже полетели с ней до Риги.
По итогам вояжа мы получили резкое усиление внимания к делу Николая и Стаса. В России, кажется, пока еще не решили, что об этом полагается думать. Там все сложно: что она “бандеровка” и убийца это вроде плохо, но что за мир на Донбассе – вроде хорошо, Путин ее помиловал, а он прав, но приехала она защищать укрофашистов, но ведь законно приехала, а все равно странно, что ее не посадили… Столько смыслов сразу у российского зрителя в голове не умещается. Кто-то писал, что российские СМИ теперь используют это, чтобы говорить, что вот, смотрите, войны нет. Чуваки, они и так это говорят. Что войны с братской Украиной нет, но мы ее вот-вот выиграем, а вообще нет никакой Украины. Оставьте их в покое, думайте, как использовать дополнительное внимание, которое Савченко для нас заработала, на пользу делу. Я вчера был на вечере в посольстве США. Они в курсе, что Савченко приезжала, тоже удивились и с удовольствием обсуждали курьез. Вот эти разговоры о поводе, они помогают обсуждать серьезное. Снова от разговора к разговору собираем ресурс международной поддержки. Будем этим пользоваться, пока не остыло.
Но лучше не повторяйте этот трюк дома. Илья Новиков
