Вплоть до последней недели октября ситуация с электронным декларированием оставалась неопределенной. Чиновники и депутаты сдавали информацию медленно и нехотя. С одной стороны, заполнение декларации – дело неприятное и муторное, его все время хочется отложить “на когда-нибудь”. Покупать красивые машины гораздо интереснее. С другой стороны, оставалась надежда, что вся эта муторность может вдруг развеяться, расточиться и вообще оказаться политической галлюцинацией. Вот сейчас внесем закон, который отменит все эти сложности – и вздохнем свободно и беспечно, как всегда вздыхали.
Не срослось.
Антикоррупционные активисты, медиа и гражданские организации и общественные люстрационные комитеты в защите системы электронного декларирования доходили до истерики, которая хоть и выглядела со стороны чрезмерной, но работала именно так, как нужно. С их подачи попытки “закрыть” или “уронить” систему е-декларирования начали на вполне официальном уровне привычно квалифицировать как прямой саботаж, и опасность оказаться в рядах саботажников стала для некоторых нелюбителей политической открытости достаточно реальной перспективой. Ту же линию гнули западные партнеры, терпение которых истончилось, а риторика стала заметно жестче.
В итоге декларанты все-таки поняли, что игры закончились.Темпы внесения деклараций в систему росли на протяжении всего октября, но в последней декаде они подскочили до панических. Те, кто надеялся как-нибудь отсидеться (а таких было подавляющее большинство), надеяться перестали. Саботаж не удался. Нужно было решаться.
Хотя первые сотни документов были внесены в систему уже довольно давно, лишь к последним числам октября публика увидела по-настоящему скандальные декларации.
Произошло нечто неожиданное. Госслужащие и народные избранники начали официально признавать то, что раньше в свет прожекторов добровольно никогда не выносилось. Коллекции дорогих машин и часов, сотни квадратных метров недвижимости, десятки гектаров земельных участков, иконы такого возраста и достоинства, какие нечасто видели даже эксперты Национального музея имени Шептицкого, арсеналы антикварного оружия…
И это были не единичные случаи, а массовое явление. Теперь уже уклончивость Юлии Тимошенко, которая привычно задекларировала отсутствие собственной жилплощади и прочих амбиций, выглядела исключением из общего правила. Коррумпированные национальные “политические элиты” совершили фазовый переход в какое-то совершенно новое состояние, и последствия этого перехода аналитикам еще только предстоит оценить. Можно, однако, уверенно утверждать, что этот переход все-таки произошел.
При этом понятно, что “вскрывшиеся” в декларациях политики и чиновники вовсе не самоубийцы и не безбашенные альтруисты, которым внезапно ударила в голову общественная польза. Логично предположить, что они получили предложение, от которого невозможно было отказаться. И, весьма вероятно, одновременно им показали и более-менее пристойный выход из крайне неудобного положения, в котором они оказались. Иначе мы бы просто не наблюдали такой согласованности в смене их отношения к декларированию.
Пока можно только гадать, что именно происходило и происходит под политическим ковром (утечки непременно будут, но не удивляйтесь, если они будут противоречивы, потому что масштаб случившегося пока не осознан никем), но внешние проявления этих процессов каждый может видеть в десятках тысяч электронных деклараций на сайте реестра. Это объективная реальность, которую никак не отменяет то, что случившийся прорыв может оказаться результатом очередной серии традиционных договорняков между политическими группами. Как сказал герой Роберта Пенна Уоррена, “добро приходится делать из зла, потому что больше его делать не из чего”.
Интересно, однако, смоделировать дальнейшее развитие ситуации.
Массовое вскрытие в декларациях имущества, которое ранее тщательно пряталось, дает основания предположить, что предметом торга сейчас стала возможность разовой амнистии коррупционных доходов. Допустим, за отчисление в бюджет 30% стоимости задекларированного имущества, фигурант освобождается от обязанности разъяснять и доказывать законность его приобретения. Закон об этом может быть внесен в нынешнюю Раду и быстренько, пока общественность не полыхнула возмущением, принят в первом чтении теми самыми депутатами, которые в нем нынче страстно заинтересованы.
Еще один важный момент: если такая договоренность существует, у нее должна быть еще одно измерение, негласное или полугласное, но достаточно очевидное. Во-первых, владельцы амнистированной таким образом собственности должны взять на себя обязательство отказаться от продолжения собственной политической карьеры – без этого никакого улучшения ситуации с коррупцией просто не произойдет. Во-вторых, фигуранты хоть и сохранят право собственности на свои капиталы, но должны будут инвестировать его в украинские активы через профессиональные управляющие компании с международной репутацией. В сочетании с решительным облегчением налогового режима и приведением в чувство судебной системы, это даст национальной экономике приличный ресурс для рыночного роста.
Такой подход даже формально не следует считать новым: несколько лет назад примерно то же самое озвучивал Каха Бендукидзе. “Проблема в том, – говорил он, – что иначе вы уничтожаете капитал… Уничтожение капитала – это процесс на долгие годы, он мешает созданию нового капитала, а без нового капитала не будет экономического роста.” Его идея была в том, чтобы заставить коррупционеров раскрыться и направить их немалые финансовые ресурсы, которые прежде держались в тени, в полностью легальный сектор экономики.
Конечно, пока мало что говорит о том, что может быть реализован именно такой подход. Однако хочется надеяться, что Украине по наблюдаемым итогам первого этапа электронного декларирования удастся начать последовательную реализацию хотя бы каких-то реформаторских стратегий. Без этого прогнозируемый рост национальной экономики на один-полтора процента в год обеспечит нам только все большее отставание не только от развитых, но и от недоразвитых стран, сообщает liga.net
